Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв. - страница 6
Тем самым, делает вывод Л.В. Войтович, «программа Романа Мстиславича была достаточно реалистичной, отвечала требованиям времени и настроениям части элиты, в частности связанной со Священной Римской империей, где такая программа именно в это время приближалась к своей реализации».[35]
Изучив форму и содержание татищевского известия о проекте Романа с помощью дипломатического анализа, О.А. Купчинский пришел к выводу, что грамота галицко-волынского князя «принадлежит к ряду уставных грамот». Этот документ был заимствован Татищевым из «какого-то древнерусского сборника», имевшего, очевидно, новгородское происхождение.[36] Исследователь отмечает, что «мотивы отдельных статей из текста проекта напоминают источники XI–XII вв.», в частности завещание Ярослава Мудрого с содержащимся в нем предупреждением об опасности междоусобиц, установлением принципа майората, с требованием оберегать и не нарушать вновь установленный политический порядок. Определенные аналогии грамоты Романа прослеживаются «с документальными памятниками XII в. <…> в отношении формулировок клаузул, например обращения».[37]
И тем не менее, давая общую оценку проекту Романа, О.А. Купчинский отказывается признавать его подлинность: «…исследуемый документ не вызывает однозначно позитивной оценки в отношении своей аутентичности. На это указывают обстоятельства его появления, а также анализ внутренних признаков документа». К таковым исследователь относит отсутствие важных структурных элементов документа, в котором «не достает почти всех клаузул вступительного протокола, датирующей формулировки и др.», а также «ряд модификаций и переделок текста, замену отдельных слов даже в ранних протографах».[38]
Большую работу по изучению текста Романова проекта, его происхождения и достоверности содержащихся в нем известий провел в последнее время А.П. Толочко.[39] Взгляды этого исследователя отличаются, пожалуй, максимальной степенью скепсиса. Это касается большинства оригинальных известий Татищева и его предполагаемых источников. Подход новейшего исследователя трудно даже назвать критическим, его скорее можно было бы оценить как нигилистический, ведущий к полному неприятию всего содержащегося в «Истории Российской» фактического материала, не имеющего прямых параллелей в аутентичных древнерусских источниках.
В истории Романова проекта А.П. Толочко подвергает сомнению прежде всего обстоятельства выдвижения, а также предлагаемый Романом способ обсуждения и принятия программы «доброго порядка» как несоответствующие реалиям древнерусской эпохи.
Странно, — пишет Толочко, — что историки не замечали, насколько анахронична вся, так сказать, технология обсуждения проекта, предложенная Романом. Галицкий князь в «Истории» Татищева поступает как бюрократ XVIII столетия. Так должен был действовать председательствующий в какой-нибудь коллегии: сначала узкий круг сотрудников разрабатывает проект, затем проект циркулярно рассылается заинтересованным лицам для ознакомления и присылки письменных поправок и предложений, затем созывается формальное заседание, которое — после должного обсуждения всех поступивших замечаний — должно принять окончательный и обязательный для всех текст документа. Иначе говоря, способ обсуждения предложений Романа ориентирован на административную культуру, совершенно отличающуюся от средневековой и предполагающую не только весьма развитую традицию работы с письменными документами (проект, поправки, сведение их в окончательный текст), но и столь же развитую бюрократическую иерархию, умеющую передавать такого рода документы с одного уровня компетенции на другой. Выходит, что Роман, — делает вывод историк, — подразумевает европейскую модель полицейского государства XVIII века, естественную для Татищева, полжизни проведшего за составлением проектов и меморандумов, но совершенно немыслимую для XII века.[40]
Выводы А.П. Толочко в отношении исторического творчества Татищева в целом вызвали весьма неоднозначный отклик у исследователей.[41] Это касается и оценок достоверности проекта 1203 г. «Чистой выдумкой» вслед за Толочко считает его П.С. Стефанович.