Русалка Отборная в пряном посоле [СИ] - страница 18

Посейдон вышел, я подождала несколько минут, пока Кувалда придет в себя, а затем передаст мне тексты.

— Вот. Смотри. Выбирай ту, которая понравится.

Я послушно стала просматривать литературно-музыкальные шедевры этого мира. Слабовато, скажу я вам. Нет надрыва что ли какого-то! Нет трагедии! Я планировала спеть что-нибудь такое, чтобы прям за душу брало. Что-нибудь про прекрасную Ассоль, которая ждала на берегу своего Грея… Или же про ту русалку, которая влюбилась в человека… Но нет. В текстах, что мне предоставила Кувалда, было что-то не то.

— зачитала я.

— Прекрасный вариант! — Кувалда едва не прослезилась, но я покачала головой.

— Не пойдет. Я это петь не буду. Нужно что-то еще…

— Да что тебе не нравится?! Отличная песня! — возмутилась наставница.

Я же покачала головой.

— Ничего больше точно нет?

Кувалда зависла рядом со мной давящей скалой. Весь ее вид говорил о том, что больше она искать мне песенки не пойдет. Однако, я ошиблась.

— Ладно, — спустя какое-то время выдохнула женщина. — Так и знала, что, может быть, ты захочешь что-то совсем неподходящее исполнить. Нашла вот.

С этими словами Кувалда вытащила из небольшого кармашка в юбке скомканный листик, исписанный мелким убористым почерком.

— В последний момент переписала.

Я взяла протянутую мне бумажку и зачитала.

Я торжественно помолчала, отдавая дань загубленной женской жизни, и осталась довольна.

— То, что нужно! — сообщила я, а Кувалда тяжело вздохнула.

— Судьям это не понравится. Нужно было что-то веселенькое, нежное… А тут про бабу, распустившую нюни из-за козла-мужика!

Я усмехнулась. Судя по реакции наставницы, ситуация ей была до боли знакома. Оттого-то вся ненависть к мужскому полу!

Когда Кувалда ушла, был уже поздний вечер. Я послушно заучивала выданный текст про страдающую девицу, закусывая принесенными фруктами и сыром. Полировала все темным и густым, словно кровь, вином. Песня все никак не шла в голову. В сердцах я отбросила от себя текст, рассыпав листки по холодному каменному полу. Уже хотела кого-нибудь позвать, как увидела что листки сами поднялись в воздух, закружились, словно мотыльки вокруг огня, сложившись затем в стопку.

— Опрометчиво разливать столь хорошее вино в одиночестве, — раздался бархатный и тихий голос. Он почти шептал, вызывая в груди у меня странный трепет, заставляя прислушиваться к нему.

— Кто здесь? — спросила я, оглядываясь, но никого не находя.

— Я здесь, глупышка… Совсем рядом.

Я обернулась. Он был прямо у меня за спиной. Сидел на полу, у края воды, смешно, будто йог, скрестив ноги. Это было так нелепо, особенно если учесть, что Посейдон предпочитал темные и очень дорогие костюмы.

— Вам не жаль запачкать одежду?

Посейдон засмеялся.

— Вовсе нет. И мы уже договаривались, что ты перестанешь мне выкать, Амфитрита…

Это имя. Оно неожиданно понравилось мне. Такое… как музыка.

Я улыбнулась, забывшись в собственных мыслях. Когда опомнилась, то заметила, что мужчина смотрит на меня с легкой усмешкой. Словно наблюдает за маленькой девочкой или забавным зверьком.

— Что? Зачем ты пришел? Хочешь допить мое вино — пожалуйста! — я, фыркнув, протянула бутылку Посейдону, немного заподозрив того в алкоголизме.

Он снова засмеялся.

— Я пришел научить тебя петь.

— Что? — вот уж чего я точно не ожидала.

— Человек поет, когда его душа летает. Так, может, позволишь себе такую малость на мгновение?

О да! Разумеется.

— Я бездарна, — призналась я.

— Ты — нереида. В тебе поет само море… Красоту тебе дали волны, песок и скалы выточили твой образ… Солнечные лучи, проникая сквозь прозрачную соленую как слезы воду, преломляются и шепчут волшебные мелодии… Слушая их, почувствовав их, ты сможешь петь…