Русская красавица. Антология смерти - страница 47

Так я попыталась пройти мимо славы.

В дверях кабинета сталкиваюсь с пьяной дамой. Той самой, что танцевала в белье, и о которой вещал Золотая Рыбка. Сейчас она уже одета. Длинная узкая юбка, кофта с пушистым воротником. Дама не молода, но действительно весьма интересна. Следы бурно пролетевшей ночи отчётливо читаются на её лице, делают его хаотичным, но привлекательным.

"Лицо несвежее, волосы крашеные и на истасканном лице наглые глаза" — писала в своём дневнике Ахматова о Брик, приехавшей в Петербург. Но мужчины всего этого в Лиличке совсем не замечали. «Прелестная, необыкновенно красивая, милая женщина с пронзительным взглядом», — в тот же вечер, что и Ахматова, сделал записки о Лиличке Чуковский.

Интересно, что, она тоже принимает участие в конкурсе на вокалистку?

— Что это? — пьяно кивая на меня, спрашивает дама у Артура, — Одна из ваших кастингиц? — дальше уже мне, — Прорываемся к победе? Уединяемся? Не поможет! Артурчик у нас мальчик стойкий и идейный. Так, деточка? — это снова Артуру.

Артур мгновенно заводится.

— Лиля, езжайте домой, — кажется, он едва сдерживает бешенство, — Вы слишком утомились сегодня. Где ваш муж? Где Геннадий? Отчего они не заберут вас?

«Надо же, и зовётся Лилей!» — поражаюсь я. И так усердно пытаюсь снова разогнать ассоциации, что не слишком слежу за происходящим.

— Да ты боишься меня, деточка, — дама пошатываясь, проводит руками по бёдрам, и приближается к Артуру — Не хочешь с Геночкой ссориться, так? Правильно… Я и сама себя боюсь иногда…

Я резво прихожу в себя и открываю дверь. Ещё не хватало быть свидетельницей чужих разборок.

— Стоять!

Вот уж не ожидала такой прыти от пьяной женщины. Она подскакивает, захлопывает дверь передо мной. Берёт за плечи, толкает к столику. Я ошарашена, поэтому не сопротивляюсь.

— Мне и причудиться не могло ломать ваш интим. Иди к нему, девочка. Иди! — манерно восклицает она.

Я смеюсь, чтобы скрыть неловкость.

— Может вам кофейку? — забалтываю внезапно объявившуюся сводницу я. Та не сдаётся.

— Иди к нему! — истерично вопит дама, натурально свирепея и хватая меня за куртку.

Морщусь от омерзительной смеси перегара и дорогих духов. Вроде, приличная женщина. Что ж такое пить надо было, чтобы так пахнуть?

Убираю её руки, отталкиваю.

— В вашем возрасте лучше о своем счастье подумать, чем для других сводней работать, — говорю брезгливо. Всё-таки ухожу.

— Что?! Что?! — доносится из кабинета, — Что она сказала? Артур, и вы промолчали? Геночка, где вы, мой верный рыцарь? Где вы?

Постепенно крики вытесняются из моей головы уличными шумами.

«Всё что меня окружает — сплошной абсурд», — думаю, сама себя накручивая, — «Бессмысленные угрозы и глупые предложения… Может, я сама всё это притягиваю? Может, что-то надо менять в самой себе?» — волнуюсь всё больше, вспоминая Артуровское «найдутся методы». О пьяной даме-своднице больше вообще не вспоминаю. Надолго ли?

— В опасные игры играете, девушка… — Нинель, сама того не понимая, попадает в самую точку. Забывая обо всех делах журнала, бледнею, вспоминая Мамочкинско-Анечкинскую эпопею.

— Я не то что-то сказала? — Нинель немного возмущена моей неожиданно открывшейся ранимостью. — Что за люди? Что не скажи — все их задевает. Ты ж, мать, вроде нормальным человеком была…

— Это она на обращение «девушка» обиделась, — отшучивается в качестве разрядки обстановки мой друг Карпуша. — Восприняла, как тайную насмешку. Девушка? В её-то годы? Оскорбительно…

— Сейчас обоих отстраню от проработки идеи, — угрожаю беззлобно, уже вполне совладав с внезапно обуявшим меня ужасом, — Моя обиженность вам померещилась. Вернёмся к делу!

Вот уже минут двадцать, как в нашей редакторской комнатушке невозможно было вставить ни слова — идут баталии. Идея новой рубрики была придумана довольно давно, и вот теперь мы искали средства для её воплощения. Собственно, искала поначалу только я, потому как идея была моей, но делала я это вслух, и все остальные, заинтригованные, вынуждены были подключиться.

— Цензура не допустит, — вздыхала Нинель, очень страдавшая, когда приходилось хоронить фишки, — Ты же знаешь, концепция нашего журнала не допускает отсебятины… Впрочем, кто вам мешает попробовать подать материал? Вдруг прокатит?