Русская критика от Карамзина до Белинского - страница 41

Поэзия, как характеры людей, как физиономии лиц, до бесконечности может быть разнообразна. Между тем, как мы воображали, что язык чувств уже не может у нас сделать новых опытов в своем искусстве, явился такой поэт, который разрушил нашу уверенность. Я говорю о Баратынском. В элегическом роде он идет новою, своею дорогою. Соединяя в стихах своих истину чувств с удивительной точностию мыслей, он показал опыты прямо классической поэзии. Состав его стихотворений, правильность и прелесть языка, ход мыслей и сила движений сердца выше всякой критики. Он ясен, жив и глубок... Нет слова, нет оборота, нет картины, где бы вы не чувствовали ума и вдохновения. Разбирайте строго каждый его стих, следуйте за ним внимательно до конца стихотворения, и вы признаетесь, что он извлек все лучшее из своего предмета, отбросил все излишнее и не забыл ничего необходимого. Но сколько разнообразия во всех его самых легких произведениях! Игривое и важное, глубокое и легкое, истинное и воображаемое — всё он постигнул и выразил. Рассмотрите его элегию.

РАЗУВЕРЕНИЕ

Юный, вдохновенный поэт отечественных доблестей Языков, как веселая надежда, пробуждает в сердце вашем прекрасные помыслы. Он исполнен поэтического огня и смелых картин. Слог его отсвечивается красотами первоклассных поэтов. Его дарование быстро идет блистательным путем своим. Он сжат, ровен и силен...

Наша литература еще молода. Ей надобно открывать теперь больше видов к прекрасному. Пока дерево цветет, вкруг него очищают только пространство, а подвязывают его ветви тогда, когда плоды созреют.— Отчего я больше приводил таких поэтов, которые только начинают еще писать, нежели окончивших свое поприще? Последние вам, конечно, известнее первых. Притом же окончившие труды свои, они успокоили ваше любопытство. Первые ближе к главному предмету нашего разговора. Они настоящие представители моего мнения. Наконец, признаюсь, я не мог равнодушно пропустить столько занимательных лиц, столько бескорыстного усилия прекрасных дарований в такое время, когда самые лучшие стихи считают вообще игрушкою ума, а русские стихи читает меньшее число людей, нежели пишет их.

Петр Андреевич Вяземский — воспитанник Карамзина, участник ополчения 1812 года и Бородинского сражения, поэт и критик, близкий друг Пушкина. В годы, предшествовавшие восстанию декабристов, он был страстным поборником гражданского романтизма, выступал за участие писателей в общественной жизни. Он писал Жуковскому 15 марта 1821 года: «Благородное негодование — вот современное вдохновение! При виде народов, которых тащат на убиение в жертву каких-то отвлеченных понятий о чистом самодержавии, какая лира не отгрянет сама: месть! месть!»

По просьбе Пушкина он написал предисловие к первому изданию его поэмы «Бахчисарайский фонтан», вышедшему в 1824 году. Это предисловие — взволнованный манифест романтизма. У Вяземского о литературе спорят Издатель, выражающий авторскую мысль, и отсталый, живущий где-то на глухой окраине Классик. Устами Издателя Вяземский доказывает, что классицизм безнадежно устарел, что только романтическая литературе соответствует духу эпохи, что определяющей чертой романтизма является народность.

Вслед за Пушкиным, от романтизма переходившим к реализму, углублял свои литературно-критические взгляды и Вяземский. В 1830-е годы он выступал вместе с Пушкиным в «Литературной газете», в журнале Пушкина «Современник». В № 2 «Современника» за 1836 год была опубликована статья Вяземского о только что появившейся тогда комедии Гоголя «Ревизор», один из самых глубоких разборов пьесы. Реакционеры Булгарин, Сенковский упрекали пьесу в неправдоподобии, бранили за отсутствие положительного героя. Вяземский доказывал типичность образов и ситуации комедии, проводил близкую Пушкину мысль о том, что писатель должен быть независим от самодержавной власти.