Русская [СИ] - страница 23

— Что, на тебе? — охватывает странное состояние полубреда. Я смеюсь, и отец тоже мне улыбается. Еще раз.

— На тебе, — мягко исправляет, убрав с лица ненужную прядку волос.

Я продолжаю смеяться. Продолжаю, наслаждаясь своей недавней шуткой, пока фраза мистера Свона, осмыслившись, не оседает на сознание — судя по всему, острыми шипами.

— Что сделать?..

— Будем, как в мыльных операх, повторять дважды? Ты удивишься еще больше, потом заплачешь, да?

— Рональд, — обрываю его, не слушая. Дыхание сперло, а какое-то тугое предчувствие, не слишком приятное, свернулось в животе. Как раз там, где в понедельник так болело, — что ты?..

— Белла, — он впервые называет меня как мама, более серьезно, сдержанно. Придвигается ближе, убирает руку с лица, — ты знаешь, как выдавали замуж сто лет назад? За того, кто предложит больше. А больше, чем четыре миллиона…

— Ты что, продаешь меня? — апатия уходит. Ей на смену приближается ненависть — опаляет.

Я слышала, что такое бывает. Я слышала, я читала, я смотрела по телевизору — в этих глупых сериалах. Когда какая-нибудь Сюзанна на коленях молит отца сжалиться, а тот, деспот и тиран, приказным жестом велит увезти ее в дом к мужу. И она плачет. И он стоит, смотрит, провожает ее… но это — за экраном. Это самый дешевый сценарий с самым предсказуемым сюжетом. Этого не может быть на самом деле, как и аметистовых глаз. Любой здравомыслящий человек, услышав такое, усмехнется и махнет рукой — вымысел. Она сама захотела. Он захотел — заключили взаимовыгодный брачный договор, живут. Не любят, но спят. Не любят, но каждый день вместе завтракают — а может, и не завтракают, кто как. А потом он умирает, и она получает львиную долю состояния. Или умирает она, и тогда он — что реже, конечно, — становится ее главным наследником. Тут всего две ветви повествования, которые уже стали обыденностью. Которые ничего не значат и никого не удивляют.

Но со мной… нет, невозможно. Совершенно точно невозможно, потому что я не соглашусь и никогда не давала повода подумать, что согласилась бы. Я с Джаспером. Я с Джаспером, мне девятнадцать, и нужды, слава богу, устраивать себе безбедное существование у меня нет.

У меня в руках все козыри — от отца до нашего с ним договора. Я не обязана выходить замуж. Я не обязана делать это за деньги — зачем, если есть наследство?

Нет, ослышалась.

Нет, определенно, показалось.

Так не бывает.

— Это взаимовыгодный контракт, Белла, — Рональд с интересом рассматривает мою капельницу, наблюдая, как маленькими капельками раствор входит в вену, — я сохраню тебе наследство и даже добавлю еще миллион-два, как бонус, а ты позволишь нашей компании заработать больше запланированного.

— Ты с ума сошел…

— Ни в коем случае. У меня были сутки, чтобы как следует все обдумать, Изза.

Я бледнею. Мне кажется, что бледнею, потому что почти физически это чувствую. Кровь отливает от лица. Холодно… мне холодно… мне опять холодно!

— А у меня — целая минута, — не сдерживая негодования, докладываю я, — и я тоже все обдумала.

Рональд щурится.

— Пришла к верному выводу?

Я нагло улыбаюсь, поборов разгорающийся внутри костер. В нем сгорит все, если пламя вырвется на свободу.

— Несомненно. Я не соглашусь.

Конечно, ему такой поворот событий не нравится. Но неужели ждал другого? Неужели думал, что если скажет и приведет в причину деньги… я стану… я буду?..

— Не тот ответ.

— Он окончательный, — пожимаю плечами я, поджав губы, — и неизменный.

— Не говори то, о чем пожалеешь.

— Об этом не пожалею.

Мое упрямство его раззадоривает. На моих глазах лицо отца багровеет, глаза темнеют, а пальцы стискивают край простыни. Моей простыни, конечно же. От моей кровати.

— Не будь так уверена.

А потом он делает глубокий вдох, прогоняя злость. Потом он, расслабляясь, отпускает несчастную материю. Снисходительно смотрит в мою сторону и тоном доброго друга говорит:

— Я настоятельно рекомендую тебе еще раз подумать, Белла. И в четверг дать мне ответ.

— Здесь не о чем думать, — я не отступлюсь. Я ни за что, никогда не отступлюсь, он может не рассчитывать.

«Под гнетом обстоятельств ей пришлось согласиться…», «Она сделала это из-за заботы об отце…», «Он согласился платить за ее обучение..», «Он обещал вылечить ее детей…» — это все варианты. Это все, и никаких больше не существует. Ни одного. И ни один, ни один под меня не подходит. Ни заботы, ни обстоятельств, ни обучения, ни детей. Ничего. А если Рональд отменит мои траты… пусть отменит! За пять тысяч в неделю я не продам ему свою свободу. Никому не продам.