Русская [СИ] - страница 24

— Изза, на твоем счету шесть миллионов, а своим отказом ты лишишь меня двенадцати. В случае такого неверного решения ты отдашь мне не только свои деньги, но и все остальное. Резиденция больше не будет твоим домом, а твои карточки останутся раз и навсегда пусты.

Я поджимаю дрожащие губы. Я наконец-таки полностью отворачиваюсь от него. И никто не пытается остановить.

— Все равно нет, — едва слышно выдыхаю, сморгнув несвоевременную соленую влагу. Подушка куда жестче, чем казалось. А швы болят… обезболивающее не действует.

— До четверга, — отказываясь внимать тому, что говорю, произносит Рональд. Я слышу, как встает, слышу, как его туфли соприкасаются с полом, слышу, как открывает дверь.

Ее хлопок и заставляет меня впиться в подушку зубами, чтобы никто не услышал воя…

Непозволительно.

— Белла? — он удивлен. Ну конечно же, конечно удивлен. Во-первых, сейчас пять утра. Во-вторых, на улице еще недостаточно светло, чтобы разглядеть меня. А в-третьих, тот факт, что в среду утром, тем более после неявки на выходные, я стою перед ним в тонком чужом пальто, под которым лишь пижама, добивает. Подсказывает, что все же это — вымысел. Яркий сон, например.

Но я не сон. И мне чертовски, чертовски холодно.

— Можно войти? — не дав полноценного ответа и даже не поздоровавшись, тихонько спрашиваю. Смотрю на его сонное, нахмуренное лицо с отпечатком подушки слева и волосы, собранные в хвост на затылке. Смотрю и понимаю, что они потускнели с момента нашей последней встречи.

— Ты одна? — Джаспер все еще загораживает проход, все еще не верит. Не может проснуться.

Его напряженный взгляд, прочесывая территорию перед крыльцом, а потом и дальше — перед домом, подъездом к нему, полем, за которым виднеется асфальтированная дорога, — явно кого-то высматривает. Неужели Роз так напугала его в прошлый раз?

— Да… Джас, пожалуйста…

Поджав губы, мужчина все же нехотя, но отходит. Кивает мне на дверь.

С неимоверным удовольствием оказываюсь внутри, где тепло, светло и нет ни намека на ветер, за пятнадцать минут ходьбы через поле изрядно потрепавшего мои волосы. Я права, это дом. Это мой дом. И я ни за что, никогда не откажусь добровольно его покинуть.

— Это так срочно, да? — недовольно спрашивает Хейл, складывая руки на груди и опираясь плечом на стену напротив входной двери. — Ты не могла подождать хотя бы до десяти?

После его слов я чувствую себя неуютно. Энтузиазм, всколыхнувшийся вместе с приходом сюда, на долю секунды вздрагивает.

— Извини…

— Что уж, — он закатывает глаза на мою неумелую реплику, обходя меня и поворачивая в замке ключ, — теперь я просто обязан тебя выслушать.

Мы стоим друг напротив друга — я у одной стены, он у другой. Мы стоим и смотрим в глаза каждого. У Джаспера в них льдинки. И льдинки эти не тают…

Впервые за столько времени, впервые за столько лет то, что стою здесь, не кажется правильным. И вообще идея прийти не кажется правильной. Все, что решила, все, что выбрала. Будто бы напрасно. Будто бы зря.

А ведь это нонсенс — после побега из клиники, за которым наверняка последует тяжелый удар по голове от Рональда (не буквально, конечно, всего-навсего аннулированием одной из кредиток) после долгой езды в междугороднем автобусе, где кроме нас с водителем ехали две несчастные женщины, явно возвращавшиеся не с шопинга, после поля с грязным месивом вместо земли из-за ночного дождя — нонсенс. Однозначно.

— Ты разбудила меня в такую рань, чтобы прийти и помолчать? — устало интересуется Джаспер.

— Нет… конечно нет… — я прикусываю губу, раздумывая, что делать дальше. Восемьдесят процентов плана воплощены в жизнь: я здесь, у него дома. И я могу сказать, озвучить то, что придумала. Набраться бы только решимости…

Хейл изгибает бровь — нетерпеливо, недовольно. Ему не по вкусу ждать, я знаю. Никогда.

— Я волновалась за тебя, — в конце концов выдаю, понадеявшись, что такое начало не будет лишним. Тем более оно правдиво, — ты не отвечал мне…

— Я жив, — мужчина хмыкает, — этого достаточно, чтобы унять твое волнение?

В одно мгновенье у меня на глаза наворачиваются слезы. Он стоит передо мной сейчас, тогда, когда больше всего хочу видеть. Он не прогоняет меня. Он говорит со мной.