Русский Бокондо - страница 7

Расстались задушевными друзьями. Карл Карлович натурально расчувствовался, даже слезу платочком утер. Но когда вышли из погребка, мгновенно протрезвел, ясно взглянул на Николая и на внятном русском языке сказал:

— Приятно было познакомиться. До скорого свидания. Там, на месте.

Опять потянулись дни подготовки, но уже по всему чувствовалось, что она подходит к концу. Дачу пришлось оставить и поселиться в городе на указанной частной квартире. С обязательным условием гостей не приводить и по другим местам не ночевать. Содержатель квартиры, плутоватый мещанин с наглыми глазами, свысока посматривал на рабочего парня, намекал на друзей из «жандармской части».

Однажды, вернувшись домой, Николай заметил, что в его вещах довольно небрежно копались. Даже не пытались скрыть это. Одним словом, дали понять, кто в этой квартире за старшего…

Распахнул дверь на хозяйскую половину, взял мещанина за грудь, глядя в упор веско сказал:

— Еще раз в мою комнату сунешься, расшибу.

Для ясности добавил непечатное, что на палубе во время аврала можно услыхать.

Содержатель стрелой вылетел за дверь, с лестницы обещал нажаловаться самому квартальному. Но скоро вернулся с заплывшим глазом и с тех пор стал тише воды, ниже травы. Вечерами начал приносить из кухмистерской сытный ужин, ловко накрывал на стол, не лез с разговорами. К своему постояльцу обращался теперь — «ваше благородие».

Каждое утро Николай отправлялся в оружейные мастерские при Артиллерийском комитете, который занимал целый квартал на Литейном проспекте. Новая задача была поставлена четко — «ознакомиться с основными иностранными системами ручного огнестрельного оружия, их боеприпасами, быть способным провести мелкий ремонт».

Работать приходилось много и домой возвращался поздно. Воспетые поэтами белые ночи давно кончились, тихий летний сезон подходил к концу. От городской духоты многие спасались на дачах, но днем рабочая столица продолжала трудиться, а отдыхала и веселилась по вечерам. Ярко светились огни ресторанов и входивших в моду кафе, в садах и парках гремела музыка, по тротуарам шла нарядная публика, проносились экипажи с шикарно одетыми дамами и господами.

Однажды на Литейном проспекте встретил веселую компанию молодых флотских офицеров. Увидел среди них знакомые лица. Услышал обрывки фраз, названия кораблей. Понял, что друзья пришли из дальнего похода, а вечером, по давнему обычаю, решили отдохнуть. Вспомнил, как еще совсем недавно и сам принимал участие в таких веселых встречах.

Офицеры прошли мимо, не узнали. Даже не обратили внимания на бородатого парня в сапогах и фуражке с лаковым козырьком, в скромной темной тройке, с часовой цепочкой «варшавского серебра», выпущенной наружу. Таких заводских мастеров, строительных подрядчиков, приказчиков из небольших магазинов шло в это время с работы великое множество.

Все же в сердце что-то защемило — то ли сам себя пожалел, то ли просто другим позавидовал. Эти кислые мысли Николай поскорее отогнал от себя — судьба у каждого своя, они из плавания уже вернулись, ему же все еще только предстоит. В утешение подумал, что изменившаяся за эти месяцы внешность поможет выжить в самом ближайшем будущем. Но чтобы судьбу больше не искушать, да и самому в соблазны не впасть, стал после работы ходить домой не по проспектам, а по боковым улицам.

В тот вечер на квартире поджидал Иван Иванович. Время для встречи было неурочное, и Николай почувствовал, как от волнения пересохло в горле.

— Как поживаете, Николай Васильевич? Как самочувствие? Вы не беспокойтесь, мы здесь одни, хозяина я отослал. Кстати, жалоб на него нет?

— Всем доволен, жалоб не имею, сплю без снов. Со всеми ружьями и карабинами ознакомился, на стрельбище побывал, даже из новоизобретенного американского пулемета пострелял! — бодро отрапортовал Николай. Подумав, добавил: — По воскресеньям, чтобы не бездельничать, изучаю бухгалтерию, как вы и приказали.

Но не выдержал и задал вопрос, который уже давно не давал покоя:

— Когда в путь?

Иван Иванович взглянул серьезно, без обычной веселости.

Опять его глаза застыли, как две сереньких льдинки.