Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в. - страница 11

стр.

Однако намеченный план австрийской стороны реализовать не удалось. Ее аргументы оказали определенное воздействие на Юхана III, но Сигизмунд уже выехал в Речь Посполитую, вернуть его не удалось[48]. Антигабсбургские силы в Польше тоже не допустили застать себя врасплох: когда эрцгерцог Максимилиан со своей наемной армией подошел к Кракову, перед ним была готовая к осаде крепость. При виде иноземной армии, осаждавшей Краков, широкие слои шляхты стали переходить на сторону партии Яна Замойского и ее кандидата Сигизмунда Вазы. Максимилиан и его польские приверженцы оказались в изоляции и под напором превосходящих сил противника стали отступать к австрийской границе. В конце января 1588 г. они были наголову разбиты армией Яна Замойского, а сам претендент на польскую корону оказался в плену у Сигизмунда[49]. Борьба партий закончилась, таким образом, быстрой и окончательной победой шведского кандидата и его приверженцев.

В таких условиях политическим руководителям Великого княжества, несмотря на то что принятые под Варшавой решения были затем одобрены на двух съездах в Вильне и Берестье[50], было трудно настаивать на своих условиях. Сигизмунд решительно отклонил требования литовцев, получив при этом полную поддержку как находившихся при нем коронных сенаторов, так и сеймиков коронной шляхты, квалифицировавших русско-литовский договор как незаконный акт. В итоге 28 января представители Великого княжества принесли королю присягу, не настаивая на выполнении своего требования[51].

Таки м образом, русскому правительству в ходе «бескоролевья» не удалось реализовать свою программу перестройки международных отношений в Восточной Европе на базе политического сотрудничества России и Речи Посполитой, и его попытка стабилизировать отношения между государствами на более или менее приемлемых для России условиях также потерпела неудачу. Элекция завершилась польско-шведской унией, т. е. политическим сближением Речи Посполитой не с Россией, а со Швецией. Это объединение сил двух главных возможных противников России на основе явно враждебной по отношению к ней позиции очень осложняло международное положение Русского государства и, несомненно, увеличивало объективные трудности, стоявшие перед русским правительством на пути к решению «балтийского вопроса».


Речь Посполитая и русско-шведская война 1590–1593 гг.

События, развернувшиеся в Восточной Европе в ближайшие годы после заключения шведско-польской унии, были в немалой мере определены династической политикой шведской королевской семьи, на которой поэтому следует остановиться несколько подробнее.

Хотя шведский королевич Сигизмунд вышел победителем в борьбе за польский трон, ни он, ни его отец (Юхан III) не были вполне удовлетворены создавшимся положением, как не были им в полной мере удовлетворены и поддерживавшие идею польско-шведской унии представители шведской знати. Установление польско-шведской унии было, бесспорно, их успехом, однако они не согласны были платить за него ту цену, которую требовали с них за избрание шведского кандидата польско-литовские феодалы и которую они в разгар борьбы согласились уплатить, т. е. уступить Речи Посполитой Эстонию. Передача Эстонии Речи Посполитой означала отказ Шведского королевства от завоеванных им позиций на Балтике и очень затрудняла осуществление шведской «восточной программы», на что шведский господствующий класс, ориентировавшийся на политику широкой внешней экспансии, никак не мог согласиться. В результате спор об Эстонии с самого начала привел к серьезному осложнению в отношениях между обоими заключившими унию государствами.

Уже «коронационный» сейм в декабре 1588 г. стал ареной резких столкновений между шведскими и польско-литовскими представителями. Правда, используя противоречия между группами феодалов, боровшихся за власть и влияние на нового короля, Сигизмунду III и шведским дипломатам удалось добиться компромисса, по которому решение вопроса было отложено до вступления Сигизмунда на шведский трон[52], однако такое решение не удовлетворяло ни шляхту, продолжавшую и в последующие годы добиваться «инкорпорации» Эстонии