Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в. - страница 16

. Теперь русскому правительству оставалось лишь два выхода: либо идти на риск одновременной войны с Речью Посполитой и Швецией, либо принять польско-литовские требования[98]. Оно было вынуждено избрать последнее.

При заключении в январе 1591 г. между Россией и Речью Посполитой 12-летнего перемирия (от «успения» 1590 г. до «успения» 1602 г.), воспроизводившего в основном текст соглашения 1587 г.[99], его условия специальным актом были распространены на города шведской Эстонии, которые царь обязывался «потому ж не воевати в те перемирные двенатцать лет»[100].

Русской дипломатии в упорной борьбе удалось добиться лишь согласия «великих послов» отложить решение вопроса о Нарве, что было явным отступлением от полученной ими инструкции, предписывавшей, чтобы соглашение о перемирии распространялось на всю территорию шведской Эстонии. Вопрос о Нарве должен был быть решен на переговорах между сенатом Речи Посполитой и русскими послами, отправленными для ратификации перемирия. До исхода этих переговоров царь также обязывался «Ругодива у свейских немец не имати».

Добившись удовлетворения своего основного требования, обеспечивавшего территориальную неприкосновенность будущей части Речи Посполитой — шведской Эстонии, послы не проявили никакой заботы о собственных интересах Шведского королевства, которые в инструкции им предписывалось защищать. Вместо того чтобы обеспечить по договору для Речи Посполитой право оказывать военную помощь Швеции, они, напротив, дали ясно понять русским представителям, что если их требования относительно шведской Эстонии будут приняты, то «за свейского… Коруна Польская и Великое княжество Литовское стояти не учнут и помотати ему ничем, ни людми, ни казною не будут, и которые городы за свейским государя нашего Корела, и тех городов государь ваш доступайся, и рати свои на свейского посылай»[101]. В соответствии с этим после принятия русским правительством их условий в договоре о перемирии было зафиксировано обязательство Речи Посполитой «людми и казною не вспомогати» враждебным России государствам, а в перечень русских владений в этом документе была включена наряду с Ивангородом, Ямом и Копорьем также Корела, продолжавшая еще оставаться под властью шведского короля. Таким образом, Речь Посполитая не только обязывалась сохранять нейтралитет в русско-шведской войне и признавала права России на занятые ею земли, но и заранее одобряла правомерность некоторых дальнейших русских действий в этом отношении — все это находилось в прямом противоречии с внешнеполитическими интересами Швеции[102].

Таким образом, отсутствие у Польши и Швеции единой согласованной политики по отношению к России[103] дало возможность русскому правительству решать в своих интересах ряд спорных вопросов русско-шведских отношений.

В целом, однако, заключенные соглашения были для русской внешней политики крупной неудачей, поскольку, закрывая для русских войск дорогу на территорию шведской Эстонии в течение всего срока перемирия, они тем самым более чем на десятилетие лишали русское правительство возможности продолжать борьбу за выход к Балтийскому морю. В сложившихся условиях оно закономерно утратило интерес к продолжению войны: 17 января в Новгород был послан царский указ об отмене намеченного похода на «немецкие городы»[104].

Активные военные действия на русско-шведской границе продолжались и после этого потому, что шведское правительство надеялось при содействии крымских татар вернуть потерянные города и даже расширить свою территорию за счет захвата соседних русских земель — Архангельска, Колы, Новгорода[105]. Впрочем, и для русского правительства полное прекращение войны было невыгодно: в случае успешного исхода переговоров о Нарве оно могло еще получить возможность для осуществления минимума своей «балтийской программы».

На что рассчитывало русское правительство, добиваясь, чтобы решение вопроса о Нарве было отложено, позволяет выяснить текст посольского наказа «великим послам», отправлявшимся в Польшу для ратификации перемирия, где указывалось, что послы должны «стояти крепко» на своих условиях, если «будет… с салтаном Турским не помирился король»