Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в. - страница 46

. Думается, однако, что в Москве не переоценивали реальных возможностей валашского воеводы. Его выступление создавало затруднения для польско-литовского правительства и отвлекало его внимание на юг, но оно не могло радикально изменить в пользу России соотношение сил в Восточной Европе. Отказ Габсбургов от соглашения с Россией сделал осуществление русского проекта невозможным.

Неудачный исход русско-австрийских переговоров должен был повести к перестройке всей системы русской внешней политики. Русскому правительству предстояло найти новый путь к достижению своих внешнеполитических целей на Балтике, ограничившись рамками традиционного для русской внешней политики второй половины XVI в. треугольника Россия — Речь Посполитая — Швеция. Конкретные решения, которых в рамках этой локальной системы искало русское правительство, формировались у него под влиянием как развития отношений между Речью Посполитой и Швецией, так и перемен в русско-польско-литовских и русско-шведских отношениях, которые обозначились весной — летом 1600 г.

Принципиальные перемены в системе международных отношений Восточной Европы, происшедшие весной 1600 г., заключались в том, что характер борьбы между Сигизмундом и его дядей, герцогом Карлом, с этого момента существенно изменился. Хотя отдельные польские магнаты, а отчасти и сейм, оказывали определенную материальную помощь своему королю на протяжении 1598–1599 гг., Речь Посполитая как государство не объявляла войны герцогу Карлу и его сторонникам и нс принимала никакого участия в происходящей борьбе. В этих условиях борьба между Карлом и Сигизмундом носила характер внутриполитического конфликта в Шведском королевстве.

Еще летом 1599 г. польско-литовский сенат выступил с попыткой посредничества между борющимися сторонами, а осенью 1599 г. сенату был адресован герцогом Карлом проект условий соглашения между шведским правителем и Сигизмундом[340].

Весной 1600 г. положение изменилось. Сторонники Сигизмунда в Финляндии были разбиты, шведские войска вторглись в Эстонию, а, чтобы отразить их, у короля не было средств. Он был вынужден обратиться за помощью к сейму, и шляхта использовала это, чтобы снова усилить давление на короля. Когда зимой 1600 г. собрались предсеймовые сеймики, на них были приняты решения снова добиваться инкорпорации Эстонии[341].

Все это положило конец колебаниям Сигизмунда в связи с определением государственно-правового статуса его владений в Прибалтике. На сейме, созванном в феврале 1600 г. в Варшаве, король заявил о своем согласии провести инкорпорацию шведской Эстонии в состав Речи Посполитой в соответствии с условиями «pacta conventa»[342]. Этот акт, правда, практически лишал Сигизмунда последних остатков его собственных владений, но зато вовлекал в конфликт с ненавистным узурпатором Речь Посполитую, открывая для него новую возможность для продолжения борьбы за шведский трон. Действительно, с провозглашением инкорпорации частью Речи Посполитой объявлялась территория, значительная часть которой была во время работы сейма уже занята шведскими войсками, что делало конфликт между польско-литовскими феодалами и Шведским королевством неизбежным. Хотя польско-литовские сенаторы и послы испытывали известные опасения в связи с возможным конфликтом со Швецией, а многие из них совершенно правильно поняли истинные намерения своего короля, они оказались несклонны упускать представившуюся возможность для установления полного господства Речи Посполитой в Прибалтике, и в конце марта акт об инкорпорации Эстонии был торжественно обнародован[343].

Значение этого шага было, конечно, понятно политическим деятелям обеих стран. Не случайно поэтому, что после решения сейма оба государства стали готовиться к войне[344].

Для русского правительства, которое на протяжении весны 1600 г. получило в свое распоряжение весьма обильную информацию об этих приготовлениях[345], общая ситуация, думается, также была вполне ясной. Перед русской дипломатией вставала проблема, как использовать наступающий конфликт, чтобы добиться выхода к Балтийскому морю. Правда, свою политическую линию русское правительство, как показано выше, четко определило еще до наступления открытого конфликта между Речью Посполитой и Швецией, взяв во второй половине 1599 г. курс на сближение со Швецией.