Рыцарь света - страница 64

После мессы присутствующие стали спускаться в зал. На повороте винтовой лестницы Артур умудрился обойти Гая и поймал ручку своей невесты.

– Ты сегодня словно солнышко! Даже в своем траурном покрывале.

– Фи, сэр. И это все, что вы можете сказать о моей красоте? Неважный вы трубадур, если не находите более нежных слов для дамы сердца.

Юноша не успел ответить, так как они уже оказались на лестничной площадке над залом и были у всех на виду. Но пока они спускались по ступеням, Милдрэд бросила на Артура лукавый, манящий взгляд. О, как же ей нравилось его дразнить! Теперь, когда она знала, что он принадлежит ей… а она ему… даже присущая ей ранее девичья стыдливость отступила. Ей хотелось быть с ним чаще и ближе… и чтобы он много чего себе позволял.

Артур заметил эту перемену в своей милой. Она сводила его с ума, но он должен был сдерживаться, ибо, облеченный доверием ее родителей, не смел да и не хотел переступать черту, какая полагалась в отношении обрученных в преддверии брака. Поэтому, когда все расселись на возвышении за столом, Артур был вынужден переключить свое внимание на одного из гостей барона, пожилого тучного Бранда, и слушал, что тот говорил о своих богатствах – мельницах, заливных лугах, отарах овец. Артур думал, каково этому толстяку похваляться тут, в замке, где все так роскошно и полно стремления сделать свою жизнь богатой, уютной и представительной.

Юноша поднял глаза к высокому голубому своду над залом с рисунком из золотых звезд, напоминавшему ночное небо. Стыки свода соединяли позолоченные, украшенные резьбой нервюры[32]. Все это было великолепно и походило на храм, и даже легкая копоть от каминов и факелов не могла погасить сияние неповторимой красоты. К тому же благодаря высокому тройному окну с одной стороны донжона[33] освещения в зале хватало почти до вечерней трапезы. Поэтому с наступлением летних дней здесь не зажигали камины – их было два, больших, выступавших у стен по бокам зала и расположенных один напротив другого. Колпаки-вытяжки каминов были украшены гербом лорда Эдгара – алой лошадиной головой на светлом фоне.

Такая же эмблема красовалась на больших щитах, развешанных на стенах. Щиты эти имели каплевидную форму и были столь велики, что Артур решил, что ими неудобно пользоваться даже коннику. Однако ему пояснили, что щиты эти скорее парадные, охрана использует их в особо торжественных случаях, когда в Гронвуд-Кастл прибывает некое значимое лицо. Тогда стражи выстраиваются в приветствии, удерживая их перед собой для внушительности. Однако щиты эти применяют и во время гронвудских турниров, сдерживая с их помощью наиболее ретивых зрителей, дабы те в пылу не выскочили на арену.

Кроме щитов, стены украшали и длинные тканые гобелены, на которых были вытканы различные картины из мирской жизни: охота, пахота, конный гон – или же турнирные сцены, напоминающие о тех ристалищах, какие бывали в Гронвуде. Приятно было разглядывать эту вышивку, сидя за длинными столами, расставленными вдоль зала. Эти столы были предназначены для не очень знатных гостей барона и челяди. Главный стол стоял на возвышении напротив входа в донжон и был покрыт прекрасной скатертью. Это был единственный стол с ножками, в то время как нижние столы представляли собой всего лишь уложенные на козлы столешницы, которые после трапезы протирали и устанавливали вдоль стен, отчего в зале сразу становилось много места, ибо тут не только трапезничали – тут жили, отдыхали, ожидали приказов, а по ночам спали, разложив тюфяки и овчины прямо на покрытом тростниковыми циновками полу.

Обычно в Гронвуде всегда бывало несколько гостей, и леди Гита с дочерью следили, чтобы тех хорошо приняли, расположили их свиту, а самих усаживали на полагавшиеся им места и развлекали беседой. Слуги несли к столам все новые кушанья, сверху, с деревянной галереи, доносилась негромкая музыка, снизу долетал гомон и смех, было слышно, как взвизгнула служанка, которую притянул к себе на колени один из ратников барона. Но на него тут же прикрикнул сидевший неподалеку Метью и потребовал отпустить девицу. Этого облаченного в сутану богатыря в Гронвуде уважали. Сейчас Метью уплетал за обе щеки запеченных в тесте угрей, хлебал сдобренную маслом овсянку. Метью любил хорошо поесть, и в Гронвуде, где всегда щедро угощали, он просто благоденствовал. Заметил Артур и Риса, оживленно беседовавшего с одной из горничных леди Гиты. Артур задержал на нем взгляд, когда увидел, как девушка что-то поясняет рыжему валлийцу, показывая вышивку по краю своей пелерины. Рис слушал внимательно, даже осторожно, словно прощупывал узор. А потом коснулся края пелерины, принял у хохочущей служанки ее чепец и примерил на себя. Это вызвало смех, но Артуру стало не по себе. А тут еще и сидевший рядом с ним Гай заметил: