С мыслями о соблазнении - страница 49

успеет отнести письменные принадлежности в библиотеку и приготовить все к

завтрашнему дню.

Она прихватила кожаную папку и спустилась на первый этаж в элегантную,

отделанную в багряных и зеленых тонах гостиную, где они с леди Матильдой

пили днем чай, и обнаружила, что, по всей видимости, явилась к ужину первой,

поскольку комната оказалась пуста. Двойные двери в библиотеку были

открыты, и сквозь дверной проем виднелись стены, уставленные полками с

книгами. Как чудесно писать в окружении работ других авторов. Что может

быть более вдохновляющим?

Дейзи вошла в библиотеку, и взгляд сразу же упал на прекрасный, украшенный

затейливой резьбой секретер в центре солнечно-желтой комнаты. Это, как она

тут же поняла, ее стол. Дейзи положила папку на покоившееся на полированной

поверхности пресс-папье, открыла ее и извлекла оттуда рукопись и пачку

чистой бумаги. Она заметила, что на столе стоял письменный набор с

наполненной чернильницей и двумя отточенными страусиными перьями. С

минуту она зачарованно разглядывала их и даже вытащила одно из серебряной

подставки, чтобы получше рассмотреть, но в конце концов решила, что

предпочитает пользоваться собственными. Дейзи вынула деревянную

коробочку с обычными гусиными перьями и вставочками и поместила ее на

пресс-папье. Закрыв портфель, она поставила его на пол и со счастливым

вздохом пробежалась пальцами по гладкой поверхности стола. Ей не терпелось

приступить к работе.

Негромкое покашливание за спиной подсказало Дейзи, что она в комнате не

одна. Обернувшись, она обнаружила, что позади возник лорд Эвермор. Одетый

к ужину в черный вечерний костюм с белой льняной рубашкой, он стоял возле

одной из ниш с книжными полками с открытой книгой в руке. Свет газового

рожка мерцал в его черных волосах и отразился от серебряной запонки, когда

граф, зажав пальцем нужную страницу, закрыл книгу и поклонился.

− Добрый вечер, мисс Меррик, − с улыбкой произнес он.

Улыбка эта несколько озадачила Дейзи. Она направилась к графу, разглядывая

по мере приближения его лицо, но не заметила в его выражении ничего, кроме

приятной, приличествующей джентльмену учтивости и задалась вопросом,

читал ли он вообще ее письмо. И уже хотела выяснить сей вопрос, но все же,

хоть и с трудом, сумела обуздать любопытство.

− Что вы читаете? – спросила вместо этого она, остановившись прямо перед

ним.

Эвермор приподнял томик, и она смогла прочитать напечатанное на простом

переплете название.

− «Шропширский парень», − прочитала она, − Альфред Эдвард Хаусман. –

Дейзи подняла глаза. – Никогда не слышала об этой книге. Это роман?

Себастьян покачал головой:

− Нет. Стихи.

Она покосилась на него.

− Вы читаете стихи?

− Не стоит так удивляться, мисс Меррик. Все английские мальчики изучают

поэзию в школе.

− Но далеко не всем она нравится, − парировала Дейзи. – К тому же, − добавила

она, изучающее глядя на него, − если бы при нашей первой встрече меня

спросили, относитесь ли вы к мужчинам, читающим стихи, я бы ответила нет.

Честно говоря, мне показалось, вы вообще не похожи на писателя.

− Какое же занятие, по-вашему, мне подошло бы?

Дейзи рассмеялась.

− Я подумала, что вам пристало сплавляться по Гангу, исследовать Америку

или искать подобные приключения.

− Как-то я провел лето на перевале Большой Сен-Бернар, где взбирался с

монахами-августинцами по Пеннинским Альпам. Мы спали в палатках, а воду и

пищу тащили на закорках. Это считается?

− Боже правый, а печатную машинку вы тоже несли на закорках?

Что-то мелькнуло в его серых глазах, нечто опасное, пошатнувшее былую

доброжелательность.

− В этом не было нужды, − отрезал граф. – Я не писал в Альпах.

Глядя ему в глаза, Дейзи решила, что пора сменить тему беседы.

− Вы читаете стихи, а писать их когда-нибудь пробовали?

− Боже упаси, − ответил Себастьян, изобразив такой ужас, что Дейзи не

удержалась от смеха. – Читать стихи мне нравится гораздо больше, чем писать

их, − признался он. – Уверен, публика мне за это благодарна. А вам нравится

поэзия?

− Не знаю, − честно ответила Дейзи. – Я всегда предпочитала романы. И не

увлекалась особо стихами.

− Это преступление. – Себастьян поднял руку с книгой, его темные ресницы