Самая простая вещь на свете - страница 19
Марина застыла в восхищении.
– Schön?[6] – спросил Хорст и посмотрел Марине в глаза.
На его лице переливались зыбкие тени, в глазах мерцали отблески свечей. Марина сходила с ума от близости такого мужчины. За его спиной виднелся стол, накрытый на двоих. Еды на столе не было, но есть и не хотелось. С большим удовольствием она бы прошла мимо стола прямо в спальню, но здесь распоряжался Хорст. Он пригласил Марину присесть на стул с высокой спинкой, а сам удалился на кухню. Марина села и уперлась взглядом в старинную фарфоровую вазу, из которой торчал букет, в точности повторяющий тот, который она принесла с первого свидания. Это несколько сбило градус радостного возбуждения, но тут раздался звон колокольчика и появился хозяин. Он катил перед собой широкий двухъярусный столик на больших колесах. Нижняя часть была заставлена разнообразными бутылками, а наверху мерцала горелка, согревая округлое дно серебряной сковородки.
Марина даже зажмурилась – таким невероятным казалось ей происходящее.
Подкатив тележку к столу, Хорст потянулся за бутылкой.
– Fleisch – Rotwein, – пояснил он и разлил по бокалам густую темную жидкость. – Salat?[7]
Марина кивнула.
Он поставил на стол две тарелки с неведомым салатом, на поверхности которого белели тонкие лепестки пармезана и миндальных орешков.
– Guten Appetit![8] – Хорст разложил на коленях салфетку и принялся за еду.
Ужинали молча. Марина неуклюже орудовала ножом и вилкой, испытывая страшную неловкость от этого гробового молчания. Покончив с горячим, Хорст встал и, выходя на кухню, нажал какую-то кнопку. Дом наполнился мощным звучанием оперных голосов. Марине стало не по себе, что-то устрашающее было в этих грандиозных звуках. Она нерешительно встала и подошла к камину. Пламя двигалось ритмично, в такт музыке. Марина протянула руки и прикоснулась к живому теплу.
Хорст незаметно подошел сзади и обнял Марину, настойчиво и мягко.
– Gehen wir in das Schlafzimmer[9], – прошептал он, касаясь Марининого уха бородой.
Марина резко повернулась и, закинув руки Хорсту на шею, попыталась поцеловать его. Губы у него оказались холодными и вялыми и едва откликались на страстный призыв. Марина слегка опешила, но желание физической близости было настолько острым, что она почти незамедлительно возобновила попытку расшевелить нерадивого любовника. От Марининых настойчивых ласк Хорста слегка повело, с его губ даже сорвался сдавленный вздох, который обычно выдает возбуждение. «Пойдет дело», – отметила про себя Марина. Не избалованная вниманием мужчин, она считала инициативу в вопросах интимной близости своей прямой обязанностью и чувствовала, как ее возбуждение перетекает в Хорста, делая его мягким и податливым, как воск. Вздыхая все глубже и чаще, он стал неверными руками расстегивать на ней кофточку.
Марина нащупала застежку на его брюках, но тут Хорст вздрогнул и отскочил в сторону, как от сильного удара.
«Ну что еще такое?» – подосадовала Марина и вопросительно взглянула на него.
Хорст отошел на несколько шагов и с торжественно-мучительным выражением на лице начал сам расстегивать брюки.
Приняв это за игру, Марина тоже самостоятельно сняла блузку, обнажив самую привлекательную часть своего тела.
Хорст закинул назад голову и закрыл руками лицо. Расстегнутые брюки соскользнули на пол. Марина остолбенела. Она еще пребывала в состоянии сильного сексуального возбуждения и никак не могла переключиться на реальность, оказавшуюся не совсем ожиданной.
Посреди большой гостиной, наполненной душераздирающими звуками оперного хора, весь в отсветах пламени стоял господин Вилль в трагической позе, со спущенными штанами, из-под которых виднелись тонкие женские чулки, схваченные сверху кокетливыми резинками. Трусики, таинственно оплетенные дорогим черным кружевом, плотно сидели на мускулистом заду.
Марина мгновенно надела и запахнула блузку. Хорст стоял, не двигаясь, как будто в ожидании страшного приговора. Марина быстро и решительно трезвела.
«Живой бы отсюда выбраться», – подумала она и бросилась к телефону. С трудом попадая пальцами на кнопки, набрала номер. Света подошла сразу, видимо, ждала звонка.