Самые скандальные произведения искусства - страница 15

Сам «Фонтан», в свою очередь, ставил под вопрос определение искусства и его сущности. Через него Дюшан намеревался донести идею о том, что любой предмет может достичь статуса произведения искусства, если художник наречет его таким образом и поместит в художественное пространство. Более того, дадаист отвергал концепцию авторства и уникальности произведения искусства.

Подписав писсуар псевдонимом, Дюшан заставил многих усомниться в том, что «Фонтан» — его собственная идея. После того как оригинал был потерян, художник повторил свою работу еще несколько раз, подчеркивая, что каждая новая версия ничуть не менее значима, чем первая и любая предыдущая.

Английский экспрессионист Фрэнсис Бэкон работал в традиционной для изобразительного искусства технике живописи. Более того, его живопись фигуративна. Это, тем не менее, не помешало художнику создать одни из самых противоречивых произведений своего времени. Тематически Бэкона больше всего интересовало изображение человеческого тела, однако тела на его картинах не всегда возможно напрямую соотнести с объективной реальностью. Чаще всего они представляют собой некие искаженные агонизирующие субстанции, чьи страдания разворачиваются в абстрактном пространстве. Эмоциональный накал происходящего обусловлен не только специфическими очертаниями фигур, но и предельно экспрессивным колоритом. Особое место в творчестве Бэкона занимают живописные триптихи, раскладывающие изображение на отдельные эпизоды, каждый из которых усиливает общее впечатление от целого.

ТРИ ЭТЮДА К ФИГУРАМ У ПОДНОЖИЯ РАСПЯТИЯ. 1944 Г.

«Три этюда к фигурам у подножия распятия» — знаковое произведение Фрэнсиса Бэкона, один из первых его триптихов, положивших начало череде подобных работ. Загнанные в угол корчащиеся биоморфные мутанты, изображенные на каждой из трех частей, по одной из версий, были вдохновлены образами фурий из трагедии Эсхила «Орестея». Немалую роль в том, как решены пугающие персонажи, сыграл мотив распятия — один из непреходящих художественных интересов Бэкона, который здесь появляется лишь косвенно и, тем не менее, поражает своим незримым присутствием каждую из фигур.

В 1944-м, в год создания «Трех этюдов», Бэкон был никому не известным художником. Благодаря протекции друга он смог представить триптих в галерее Лефевра в апреле 1945 года. Буквально на следующий день после открытия выставки Бэкон не просто проснулся знаменитым, он получил репутацию самого спорного художника в Великобритании. Публика и критики, впервые увидевшие «Три этюда», испытывали острую смесь ужаса и отвращения. В посвященных искусству изданиях появились обзоры, в которых один критик делился своим шоком «от изображений, до такой степени ужасных, что разум схлопывался при их виде», другой говорил о том, что «был настолько потрясен и встревожен сюрреализмом Фрэнсиса Бэкона, что был рад сбежать с выставки». На впечатление зрителей, бесспорно, оказал влияние тот факт, что от выставки, начавшейся в последние дни Второй мировой войны, ожидали большего оптимизма и демонстрации надежд на светлое будущее. Воодушевленная публика оказалась обескуражена произведением Бэкона, уничтожавшим все светлые помыслы напрочь. Сам художник, впрочем, утверждал впоследствии, что никогда не стремился кого-либо шокировать, и, называя себя реалистом, говорил, что «не может быть ничего ужаснее самой жизни».

Ив Кляйн был художником всего 8 лет своей недолгой жизни и, тем не менее, сумел оставить заметный след в искусстве XX века. В собственном весьма эксцентричном творчестве Кляйн выработал несколько важных для дальнейшего развития современного искусства стратегий. Произведения художника, предвосхитившие развитие перформанса, говорят о том, что жест в искусстве имеет большую значимость, чем сами произведения. Утверждая этот постулат, Кляйн придумывал все новые и новые выходки, не останавливаясь на достигнутом. Однажды он даже запатентовал оттенок синего цвета, который с тех пор называется «международным синим цветом Кляй на». Практически каждое его произведение вызывало большую шумиху в обществе, поскольку всякий раз художник придумывал что-нибудь невиданное.