Санкт-Петербургские вечера - страница 39
3. (Стр. 63. «Не сказал ли Платон, что „следует винить скорее порождающее, нежели порожденное"? И не прибавил ли он в другом месте, что Господь, Бог богов, узрев, как подчиненные размножению существа утратили (или разрушили в себе) „бесценный дар, решил подвергнуть их лечению, способному разом и возрождать, и наказывать"?»)
В целом эти цитаты точны. Их можно сверить по сочинению Тимея из Локр, напечатанному вместе с трудами Платона (edit. Biponti, t. X, р. 26); см. также «Ти-мей» Платона (ibid., р. 426) и «Критий» (ibid., р. 65-66). Замечу лишь, что в «Критии» Платон говорит не о «бесценном даре», а о «прекраснейших среди самых драгоценных вещей» — Τά κάλλιστα άπό των τιμώτατων άπολλύντες (ibid., in fin.).
Аббат Ле Батте>(|23) в своем переводе «Тимея» и аббат Феллер>(124) заставляют философа выражаться более определенно (см. статью «Тимей» в Историческом словаре и Философском катехизисе, т. III, № 465), но поскольку вторая часть процитированного отрывка темна, а Марси-лио Фичино,>(125) как мне кажется, лишь строил догадки, то я подражаю в осторожности участнику беседы, который в данном месте держался безусловно достоверного.
4. (Стр. 64. «Он (Платон) добавляет, что человек, мучительно влекомый в противоположные стороны, может творить добро и жить блаженно, «только лишь подчинив ту способность души, в которой коренится зло, и освободив ту ее часть, где пребывает орган добродетели»)
Все эти мысли действительно можно найти в Платоновском «Федоне» (Орр., t. X, р. 286 и 341). Этот удивительный диалог очень похож на человека: самые глубокие истины оказываются здесь в дурном соседстве, и рядом с Осирисом >(126) слишком часто проглядывает Тифон.
5. (Стр. 66. «Весь человеческий род происходит от одной пары. Эту истину, как и все прочие, пытались отрицать — но что толку?»)
Ньютон, которого с полным основанием можно назвать, пользуясь выражением Данте, mastro di color сне sanno,>(I27) пришел к выводу, что в философии не дозволено допускать большее, если для объяснения явлений достаточно меньшего·, и потому, коль скоро для объяснения заселения земли довольно одной пары, мы не вправе предполагать многие. Линней,>(128) не знающий себе равных в той науке, которую он разрабатывал, также принимает в качестве аксиомы, что всякое живое существо, имеющее пол, происходит от одной пары, созданной Богом в начале творения; и кавалер Джонс, много размышлявший о различных языках и семействах рода человеческого, заявляет о том, что принимает данное учение без колебаний (Asiatic Research, in 4°, t. III,
p. 480). Вольтер, опираясь на жалкий аргумент о разнообразии видов, горячо отстаивал противоположное мнение, но его можно было бы извинить (если бы не его дурные намерения), поскольку он сам не понимал, о чем говорит. Но что сказать о цитированном выше физиологе (с. 50, примеч. 6), который — недвусмысленно признав всемогущество внутреннего начала в устройстве и жизнедеятельности живых существ и его искажающее влияние, если само это начало подверглось порче! — тем не менее соглашается с топорными умозаключениями Вольтера и, ссылаясь на рост патагонца, шерсть негра, нос казака, важно уверяет нас в том, что по самым вероятным предположениям, первоначальные законы, истоки которых нам неизвестны, побудили природу (это еще что за дама?) к тому, чтобы создать различные человеческие расы.
Вот каким образом анти-моисеевский фанатизм эпохи приводит в конце концов человека, в остальном довольно сведущего и умного, к неведению того, что он прекрасно знает, и к отрицанию того, что он сам утверждает.
6. (Стр. 68. «Послушайте, что повествует о первых людях мудрая древность: она скажет вам, что это были мужи дивные, коих существа высшего порядка удостоили самыми драгоценными познаниями»)
Antiquitas proxime accedit ad deos (Ciceronis De legibus, II, 1 l).>(l29) Non tarnen negaverim fuisse primos homines alti spiritus viros, et, ut ita dicam, A dus recentes; neque enim dubium est quin meliora mundus nondum effetus ediderit (Senecae Epistolae morales, XC, <44>).>(l30)
Ориген весьма рассудительно отвечал Цельсу: