Санкт-Петербургские вечера - страница 52
La fortune, il est vrai, la richesse te fuit.
Нет ничего более ложного, ведь богатство вовсе не «бежит добродетели», напротив, лишь то богатство прочно и почтенно, которое приобретается добродетелью и добродетелью же используется. Прочие богатства достойны презрения и исчезают, как дым. И однако Расин — этот мудрый, глубоко религиозный человек — вослед тысяче других повторяет: Богатство и добродетель в ссоре. Но ведь и он, без сомнения, не однажды
повторял вослед другой тысяче людей пословицу древнюю, всеобщую и непогрешимую: Худо нажитое впрок не идет.>1 Приходится признать, что богатство избегает равным образом и добродетели, и порока. Но где же оно в таком случае обретается, скажите на милость? Если бы мы располагали точными результатами наблюдений в области морали, подобно тому, как есть у нас наблюдения метеорологические; если бы неутомимые исследователи обратили проницательный взор на историю семейств, то стало бы ясно, что неправедно нажитые блага суть те же проклятия, — и они неминуемо исполнятся как на отдельных личностях, так и на целых семьях.
Но и у тех из трактовавших данный предмет авторов, кто стоит на стороне истины, обнаруживается скрытая ошибка, заслуживающая разоблачения. В благоденствии злых и в страдании добродетели они усматривают убедительное доказательство бессмертия души, или, что то же самое, наград и наказаний в жизни будущей. А потому, сами того, может быть, не замечая, они склонны игнорировать награды и наказания в земной жизни — и все это из опасения ослабить доказательство истины высшего порядка; истины, на которой покоится все здание религии. Однако, смею думать, здесь они не правы. Нет нужды и, полагаю даже, не позволено, так сказать, обезоруживать одну истину, чтобы вооружить другую: всякая истина в силах сама себя защитить — так зачем же делать неуместные уступки?
'Male parta male dilabuntur
Прошу вас, прочтите, как только найдете время, критические суждения знаменитого Лейбница о принципах Пуффендорфа,>ш) и вы обнаружите там буквально следующее: наказания в жизни иной доказываются уже тем одним, что верховному Владыке всего сущего было угодно оставить в этой жизни большинство преступлений без наказания и большинство добродетелей — без награды.
Однако не думайте, что задачу опровержения своей теории Лейбниц оставил нам. В том же сочинении со всем свойственным ему блеском Лейбниц сам спешит себя опровергнуть. Он недвусмысленно признает, что даже если отвлечься от тех наказаний, к которым Бог, подобно законодателям человеческим, присуждает уже в этой жизни, он по-прежнему остается законодателем нашего мира, ибо в силу одних лишь законов природы, столь мудро им установленных, всякий злодей есть heautontimorumenos >73>>74
Лучше и не скажешь, — но ответьте мне, как же тогда можно согласовать следующее: Бог налагает наказания в этой жизни, подобно законодателям человеческим, кроме того, всякий злодей в силу естественных законов есть само истязатель, — и в то же самое время большинство преступлений остается безнаказанным?>п Иллюзия и сила предубеждения, о которых
я только что говорил, обнаруживаются здесь самым явным образом. Не стану браться за бессмысленное занятие, пытаясь сделать их еще более очевидными, но приведу слова одного человека, выдающегося в своей области, чьи духовные сочинения явились, бесспорно, одним из самых драгоценных даров, которые талант преподносил когда-либо благочестию. Это — отец Бертье.>(14) Я припоминаю, что по поводу следующих слов псалма: Еще мгновение и нечестивого не станет, вы будете искать жилище его и не найдете, он делает такое замечание: если Пророк не имел в виду вечное блаженство, то его утверждение ложно, «ибо — говорит Бертье, — добродетельные люди погибали, и никому теперь неведомо, где они обитали на земле; при жизни не обладали они богатствами, и незаметно, чтобы жизнь их была спокойнее и безмятежнее, чем у злодеев, которые — несмотря на излишества своих страстей — имеют, кажется, особую привилегию на здоровье и долголетие».