Санкт-Петербургские вечера - страница 58
Но прежде чем закончить, позвольте поделиться с вами одной мыслью, всегда необыкновенно меня поражавшей; может быть, и на вас произведет она подобное же впечатление.
Нет на земле праведного человека,>1 Тот, кто произнес некогда эти слова, сам явился великим и печальным доказательством удивительных противоречий человеческой природы. Но сейчас я готов представить этого воображаемого праведника реально существующим. Я мысленно обрушиваю на него всевозможные несчастья и спрашиваю: кто был бы вправе роптать, находясь в подобном положении? Ответ очевиден: праведник, страдающий праведник. Но этого-то как раз никогда и не случится! Не могу сейчас не вспомнить об одной девушке, которая стала столь знаменитой в этом огромном городе среди благотворителей, вменивших себе в священную обязанность облегчать несчастным бремя страданий. Ей 18 лет от роду, и последние пять терзает ее страшная язва, разъедающая ей голову. Уже исчезли глаза и нос, а болезнь и дальше наступает на девственную плоть, — словно огонь, пожирающий дворец. Девушка пребывает во власти невыносимых страданий, но тихая, небесная набожность совершенно отделила ее от всего земного и, кажется, сделала неуязвимой или нечувствительной к боли. Она не возглашает высокопарно, подобно стоикам: «Боль, ты, напрасно стараешься: никогда не заставишь ты меня признать, будто ты — действительное зло». Она поступает лучше: вообще об этом не говорит, и никогда уста ее не произносили ничего, кроме слов любви, смирения и благодарности. Невозмутимое самоотречение этой девушки
'Non est homo justus in terra,qui faciat bonum et non peccet>(30) (Eccl. 7, 20). Давно уже было сказано: Qu id est homo, ut immaculatus sit, et ut justus appareat de muliere? Ecce inter sanctos nemo i m m u ta bi 1 i s>(3l) (lob 15, 14-15).
превратилось в род зрелища, и подобно тому, как в первые века христианства люди из простого любопытства отправлялись в цирк поглазеть на Бландину, Агату, Перепетую,>(32) отданных на растерзание львам и диким быкам, а вернувшись домой, не один зритель с изумлением открывал в себе христианина, — так и в вашем шумном городе приходят любопытные посмотреть на юную мученицу, преданную на растерзание раку. Зрение она уже утратила, а потому они могут приближаться к ней, не причиняя беспокойства, — и многие покидают ее с лучшими, чем прежде мыслями. Однажды кто-то выразил ей сострадание по поводу ее долгих и мучительных бессонниц. «Я вовсе не так несчастна, как вы полагаете, — отвечала она. — Бог сподобил меня великой милости — думать только о нем». А когда один добрый человек — ваш, г-н сенатор, знакомый — спросил у нее: «Милое мое дитя, о чем в первую очередь попросите вы Господа, когда предстанете перед ним?*, — она отвечала с ангельским простодушием: «Пусть ниспошлет он моим благотворителям милость — любить его так, как люблю его я».
И если невинность в нашем мире где-нибудь и существует, то искать ее, несомненно, следует на том ложе страданий, к которому привела нас наша беседа. И если бы можно было обращать к Господу обоснованные роптания, то исходили бы они из уст этой чистой жертвы, — которая, однако, умеет лишь любить и благословлять. А то, чему являемся мы свидетелями в данном случае, люди наблюдали во все века и будут видеть до конца времен. Ибо чем ближе человек к состоянию праведности, совершенное достижение коего недоступно нашей слабой и грешной природе, тем больше найдете вы в нем любви и покорности Провидению — даже в самых жестоких и страшных обстоятельствах. Удивительное дело! именно порок и сетует по поводу страданий добродетели. Всякий раз именно грешник, и часто — грешник, в его собственном представлении счастливый; грешник, утопающий в наслаждениях и роскошествующий посреди тех благ, которые он только и способен ценить, дерзает хулить Промысел, если он сочтет нужным отказать в тех же благах добродетели! Так кто же дал право этим безумцам говорить от имени добродетели, в ужасе отрекающейся от их речей, и дерзким своим богохульством прерывать молитвы, приношения и добровольные жертвы любви?