Сбежавшая принцесса: чувства за гранью - страница 12

— Пройдет, — говорю я, стараясь на него не смотреть. — Я лучше спать буду. Извини.

— Ани, ты ведь позовешь меня, если тебе станет плохо?

— Да, — я чувствую себя совершенно разбитой.

Теперь, ко всем чувствам, убивавшим меня ранее, добавилось чувство стыда. Истеричка.

Он уходит и через секунду во всем доме гаснет свет. Я заворачиваюсь в одеяло, пытаюсь отключиться и отдохнуть. Завтра новый день, завтра все будет хорошо. Но заснуть не получается. Болит голова, жарко, я постоянно кашляю. А еще вспоминаю ощущение, появившееся после поцелуя. И невольно, прерывая мысли какой-то ерундой, лезущей в голову, фантазию «а что было бы дальше?».

— Ани? — доносится из комнаты Нарлитара. — Ты спишь?

— Нет. Голова болит.

— А на кухне еще десерт есть.

А вот это уже заманчиво.

— А какой?

— Крем. С шоколадной крошкой и, кажется, клубникой.

— Тащи! — я мгновенно подскакиваю, кутаюсь в одеяло и наблюдаю за мужчиной, который несет с кухни большую вазочку с кремом.

Жирным, сладким, щедро посыпанным крошкой. А внизу краснеют крупные ягодки, при виде которой я едва ли не облизываюсь. А вот ложка почему-то одна.

— Можно? — спрашивает Нарлитар.

— За вопросы?

— Да нет, — он улыбается. — Просто так.

Осторожно киваю. И получаю полную ложку крема, даже с горкой! Чувствую себя малым дитем, но избавиться от странного веселья не могу.

— Расскажешь кое-что? — спрашивает Нарлитар.

— Ты не хочешь десерт?

Он наклоняется к самому уху и тихо говорит:

— Ты — мой десерт.

Я не слышу в голосе ничего, чего стоило бы испугаться. И подавляю желание отстраниться.

— Чего рассказать?

— Например, о твоих отношения с Лэртином. Не то чтобы я ревную — хотя я ревную — мне просто хочется знать о нем. И о твоей роли в его жизни.

— Роль…роль второстепенная, — я вспоминаю первые дни после приезда в город. — Лэртин был тем самым женихом Аллии. А она вовсе не желала быть его невестой.

— Ты же вроде с ней рассталась еще до учебы? — Нарлитар хмурится и дает мне особенно крупную ягоду, специально выловив ее со дна вазочки.

— Угу, — бормочу я, пытаясь все прожевать и не подавиться. — Она как узнала, что я приехала, предложила мне работу. Я популярно объяснила, что больше не горничная, а охотница. И тогда Аллия свела меня с Лэртином, который искал помощника стражи. Нечисть в последнее время у них буянила. Я понравилась Лэртину сразу. И по долгу службы постоянно мелькала у него перед глазами. Как-то само собой все получилось.

— И вас не напрягала Аллия?

— Нет, — я усмехаюсь, представляя, как это все выглядит. — Она, думаешь, налево не ходила? Мой же непосредственный начальник и заставлял меня покрывать его встречи. Это настоящий серпентарий. Наши отношения с Лэртином продлились…дай вспомнить…месяца четыре, не больше. Он давал мне то, что нужно, я ему — нет. А потом…потом я помогла Аллие влюбиться в собственного мужа. Главу стражи убили…убили жестоко, на ее глазах, оборотни. Мы чудом выбрались. А потом я почти ничего и не делала, они сами влюбились. И Лэртин, думавший, что я ужасно расстроилась, предложил мне учить ребят для магической стражи. Я почти сбежала…но потом познакомилась с Эртом. Он теперь мой друг.

— Познакомишь? — спрашивает Нарлитар, скармливая мне еще одну ягоду.

— Надо бы.

— А что тебе нужно было от Лэртина? Я имею в виду, что ты получала? — вдруг задает вопрос Нарлитар и я напрягаюсь.

Но отвечаю. Это не тот порог, за который я не могу переступить.

— Контроль. Полный контроль.

Утром я просыпаюсь от шторма. Точнее, от его звуков: ветра, грома, ливня, которого мы не видели уже давно. Кашель явно стал легче, температура спала. Я не помню, как уснула ночью, но проснулась в одиночестве. И в соседней комнате Нарлитара нет. Неужели он вышел в такую погоду? Он, конечно, мужчина крепкий, но таким ветром и дракона унести может.

Нарлитар оказывается на кухне. Пьет чай и смотрит в окно, о чем-то размышляя.

— Обычно у меня утро не бывает добрым, — говорю я, умываясь, — но в этот раз вижу завтрак и, пожалуй, скажу. Доброе утро!

На столе действительно стоит большая тарелка с яичницей и остатками вчерашнего мясного изобилия. Все — горячее и вкусное. А еще большая буханка вечернего хлеба из пекарни, все еще неприлично мягкая и удивительно пахнущая.