Сборщик клубники - страница 52

Так вот, перечитав свои записи, он ровным счетом ничего не почерпнул — хоть начинай все заново. Никакой связи между первым и вторым убийствами не просматривалось. Разве что они оба произошли близ клубничных полей, принадлежавших одному местному фермеру.

Захлопнув блокнот, Берт сунул его в карман. Он вышел из полиции, сел в машину и поехал к фермеру, пока не представляя зачем. Потом он планировал наведаться к Ютте и Мерли. Во-первых, он обещал, а во-вторых, ему становилось не по себе от мысли, что они ринутся прочесывать местность в поисках убийцы.

Кафе «Башня» и вправду находилось в башне — в старинной башне пятнадцатого или шестнадцатого века. Впервые я попала сюда в третьем классе, когда мы ходили с нашей учительницей фрау Лаубзам на экскурсию по истории Брёля. На этой экскурсии я в первый раз влюбилась. Мою любовь звали Джастин, и у него были чудесные рыжие волосы. Он был наполовину англичанин и, когда волновался, говорил сразу на двух языках.

Башня была круглая, какой и должна быть башня. Столы и стулья в кафе были стилизованы под антиквариат, на стенах висели картины. Картины продавали по антикварным ценам, и я ни разу не видела, чтобы кто-то из посетителей вышел отсюда с покупкой.

Мы с Мерли заказали летний салат с чесночным хлебом. Мы ели молча, избегая говорить о Каро, потому что тосковали о ней безумно. Прежде мы часто ходили сюда втроем.

— Понравилось? — спросила нас официантка — очень стройная, очень высокая и симпатичная. Она давно здесь работала. На бедже, пришпиленном к карману ее белой блузки, было напечатано: «Анита».

— Угу, — буркнула Мерли.

— Да, вкусно, — поддакнула я.

— А где же ваша подруга? — Анита забрала наши пустые тарелки.

— Убили ее, — ответила Мерли с вызовом, будто Анита собиралась спорить.

Та побледнела и вытаращила глаза. Поднос с нашими тарелками грохнулся о стол.

— Вы не припомните, когда видели ее здесь последний раз? — спросила Мерли.

Анита покачала головой. Я испугалась, что она расплачется. Напрасно Мерли сразу начала приставать к ней с расспросами, надо было дать время прийти в себя.

— Нет, нет, я не знаю, — забормотала она срывающимся тонким голосом, — это так… так неожиданно… я не помню…

— А вы не запомнили, бывала ли она тут с компанией? — спросила я.

— Пару раз я видела ее с другом, — подумав, ответила Анита, — с мужчиной.

— Да? А как он выглядел? — выпалила Мерли, почувствовав след.

— Он такой… черный. То есть очень загорелый. Причем я бы сказала, что это натуральный загар, а не из салона. Сначала я даже подумала, что он итальянец или что-то в этом роде. Но потом услышала, что он говорит без акцента. Высокий, мускулистый, стройный, темноволосый. Лет тридцати.

Что ж, негусто.

— Они были точно два голубка, — улыбнулась она, — глаз друг с друга не сводили.

— А еще что-нибудь вы заметили? — спросила я.

— У меня вообще-то нет времени рассматривать посетителей или следить за ними, но мне показалось, что он больше молчал. Он все слушал, что говорила ему ваша подруга.

Тут ее позвали. Анита подхватила наши тарелки и понесла их на кухню. Минут через десять она вернулась к нам.

— А зачем вам все это? — спросила она.

— Просто для памяти, — ответила Мерли, вздыхая, — хочется знать, как она провела последние дни.

— Ах, понятно. А как вас, кстати, зовут?

— Я Ютта, а она — Мерли, — улыбнулась я. — Можно нам по чашке капучино?

— Да, конечно.

Когда Анита ушла на кухню, Мерли наклонилась ко мне и зашептала:

— Она еще что-то знает! Говорю тебе, Ютта! Надо дождаться, пока она вспомнит.

Я схватила ее за руку — у меня даже голова закружилась от возбуждения.

У Арно Калмера был нюх на полицейских. Едва только черный «пежо» въехал во двор, он сразу понял, что это коп. Вышел комиссар. Машину он не запер. Интересно — что он себе думает? Что воры не очистят его тачку из уважения к полицейской должности?

Арно Калмер сплюнул. Когда что-то случалось в округе, первыми под подозрение попадали его работники. Это и понятно — сезонные рабочие, перекати-поле. Но все равно неприятно. Люди были как люди, отличаясь от прочих только любовью к свободе. После первых допросов кое-кто из них смотался. Им не нравилось, когда полиция совала нос в их документы, пусть им и нечего было скрывать.