Счастливая развязка - страница 4
Гороскопы... время... контакт... нет!
Спасительное неверие броневым щитом окружило его мысли. Это не мог быть настоящий робот. Он знал. Он слышал об этом, ведь, в конце концов, репортер он или не репортер?
Конечно, репортер.
Желая как можно скорее попасть в шумную компанию, он зашел в тир и опрокинул несколько рюмок. Гладкий ящичек пылал в его кармане. Тусклый выжженный металл его часов пылал в памяти. Воспоминание о внезапном опустошении мозга и перемещении в другой мозг пылало в его мыслях. Бесплатная выпивка в баре пылала в его желудке.
Он покинул Чикаго из-за синусита, назойливого и досадного. Из-за обычного синусита. Не из-за шизофрении, или галлюцинаций, или таинственных голосов из стен. Не из-за вампиров или роботов. То, что он видел, не было настоящим роботом. И это, единственно правильное объяснение.
Здоровье, слава и успех. А если... ШАН!
Это было как гром с ясного неба. Затем другая мысль: «Не делай глупостей !»
Одинокий голос начал настойчиво бормотать снова и снова: «Шан-Шан-Шан- Шан...»
И другой голос — голос здравого смысла и самосохранения — ответил ему и выкинул Шана из головы. Вполголоса Келвин пробормотал: «Я Джеймс Ноэль Келвин. Я репортер: заказные очерки, репортерская работа, редактирование. Мне 30 лет, я не женат, и я приехал в Лос- Анджелес сегодня, и потерял билеты, и... и мне нужно еще выпить и найти отель. В любом случае климат должен вылечить мой синусит».
— Шан...— шепнула задавленная упрямая пружина почти на пороге восприятия.— Шан, Шан.
Шан.
Он заказал еще виски и полез в карман за деньгами. Его рука дотронулась до холодного металла. И одновременно кто-то легонько похлопал его по плечу. Инстинктивно он быстро оглянулся вокруг. Это была крепкая паукообразная рука с семью пальцами — без волос, без ногтей и белая, как полированная слоновая кость.
Мозг Келвина в это время работал над одной-единственной проблемой: сделать между собой и владельцем этой отвратительной руки как можно больше расстояние. Это был мысленный приказ, но трудность его решения исключила всё остальное из сознания Келвина. Он неосознанно сжал гладкий ящичек, как будто это могло спасти его. Все его мысли сводились к одному: я должен исчезнуть отсюда!
Гротескно уродливые, бесконечно чужие мысли кого-то в будущем бешено закружили его в своем потоке. Через какой-то миг чей-то умелый, знающий и властный ум, пользуясь дисциплиной немыслимого будущего, решил случайную проблему, которая пришла так внезапно и с таким необычным принуждением.
Келвину одновременно стали ясны три метода транспортировки. Два он отверг: мотоплатформы были еще не придуманы, а вихревая битрангуляция с кольцевым сенсорным покрытием оказалась непосильной задачей. Но третий метод...
Чужая память уже начала затухать. А рука всё еще сжимала его плечо. В отчаянном усилии он ухватился за исчезающие идеи и заставил свой мозг и тело двигаться под странным управлением, которое представлял себе человек из будущего.
И он оказался снаружи, всё еще в сидячем положении, но уже без виски; холодный ночной ветер дул на него и собирался где-то между спиной и рубашкой.
Он появился внезапно.
Прохожие на углу бульвара Голливуда и Кахенги не особенно удивились при виде темного долговязого человека, сидящего на краю тротуара. Только одна женщина увидела появление Келвина, но она знала, как следует вести себя в таких случаях, и быстро пошла домой.
Келвин засмеялся в тихой истерике.
— Телепортация, — сказал он. — Как я мог сделать это? Но сделал же... А сейчас трудновато вспомнить, а? Надо бы снова завести записную книжку.
И сразу: «А как же Шан?»
Он испуганно оглянулся. И лишь только через полчаса, прошедших без всяких чудес, Келвин обрел уверенность в себе. Он прогулялся по бульвару, косясь по сторонам. Шана вроде бы не было.
Время от времени он залезал в карман и дотрагивался до холодного металла.
Здоровье, слава и успех. А что, он может... Но он не нажал кнопку. Слишком яркой была память о потрясении, чужой растерянности, которую он ощутил. Память, привычки и образы старого мира были неприятно сильными.
Он использует маленький ящичек еще — о, да! Но не нужно торопиться. Сначала он должен хорошенько подумать.