Счастливая развязка - страница 5

Его неверие полностью прошло.

...Шан появился следующей ночью и испугал Келвина на весь день. Перед этим репортер потерпел неудачу в поисках своих билетов и утешился лишь находкой двух сотен долларов в бумажнике. Он устроил свои дела, снял комнату в отеле средней руки и только тогда, в привычной обстановке, поразился своим обращениям в будущее. Поразмыслив, он решил продолжать нормальную жизнь до тех пор, пока что-нибудь не случится. В любом случае он должен был поддерживать связь с людьми. Он заходил в редакции «Ньюс», «Таймс», пытался беседовать с кем-то, но события развивались мучительно медленно везде, кроме кино.

В ночь, когда появился незваный гость, Келвин был в своем номере в отеле. Гость носил огромный белый тюрбан: приблизительно вдвое больше головы. У него были подвижные черные усы, навощенные и уныло обвисшие на концах, как у мандарина или султана. Гость настойчиво вглядывался в зеркало перед ванной Келвина.

Келвин был доволен, что так или иначе ему придется побриться перед ужином. Когда появился Шан, он задумчиво тёр свой подбородок. Тотчас произошел странный разрыв между событием и его восприятием. И Келвину показалось, что он чудесным образом отрастил длинные усы. Он дотронулся до своей верхней губы. Она была гладкой. Но в зеркале черные навощенные усы дрогнули, когда Шан поднял голову и показал свое лицо.

Это было такой потрясающей неожиданностью, что Келвин сначала не вполне понял, что случилось. Он сделал быстрый шаг назад. Край водопроводной трубы зацепил его повыше колена и отвлек на мгновение, и это было счастьем для его разума. Когда он снова поднял голову, то увидел лишь отражение своего испуганного лица над умывальником. Но через секунду или две над лицом, казалось, выросло белое облако тюрбана, и мандариноподобные усы возникли и растворились в воздухе. Келвин закрыл рукой глаза и выскочил из комнаты. Около 15 секунд он держал пальцы растопыренными, чтобы подглядывать в зеркало. Он в отчаянии сжимал свою верхнюю губу в какой-то дикой надежде, что у него проросли усы. То, что осторожно подглядывало за ним в зеркале, выглядело похожим на него. Во всяком случае, оно не носило тюрбана, а носило роговые очки. Келвин резко убрал руку для быстрого взгляда и тут же возвратил ее на место. Чутьем он понял, что Шан мог материализоваться, только когда на него глядят. Всё еще закрывая рукой лицо, он прошел в спальню и вынул гладкий ящичек из кармана пальто. Но он не нажал кнопку, которая могла совместить умы в двух несовместимых эрах. Трудно было сделать это снова, и он понимал, почему. ЧУЖОЙ разум еще продолжал давить на его мозг.

Он стоял перед письменным столом, а в зеркале чей-то глаз рассматривал его из-за сдвинутых пальцев. Это был дикий взгляд за сверкающей линзой очков, но он казался его собственным.

...Для пробы он отвел руку...

Зеркало показывало больше, чем он ожидал. Келвин надеялся, что он не спятил. Шан носил белые сапоги из сверкающего пластика. Между сапогами и тюрбаном на нем не было ничего, кроме маленькой набедренной повязки, также из белого пластика. Тонкая, но вполне реальная фигура. Достаточно реальная, чтобы возникнуть в комнате отеля. Кожа еще белее, чем тюрбан, а на каждой руке по семь пальцев. Всё, как и должно быть.

Келвин резко повернулся назад, но Шан знал, что делает. Темное окно отражало достаточно, чтобы разглядеть тонкую фигуру в набедренной повязке. Открытые ноги Шана выглядели еще ужаснее, чем руки. И гладкий абажур лампы отражал маленькое искаженное лицо — не лицо Келвина.

Келвин нашел угол без отражающих поверхностей и забился в него, закрыв лицо руками. Он всё еще держал гладкий ящичек.

«Ну, хватит, — с горечью подумал он. — Всё имеет свою оборотную сторону. Что толку будет в этом аппарате, если Шан начнет появляться каждый день?. Может, я все-таки помешался? Надеюсь».

Что может случиться, если Келвин так и будет прятать лицо между ладонями? Худшим из зол был Шан, который почему-то казался Келвину давно и хорошо знакомым. Почему? В одно мгновение Келвин отказался от доброй дюжины возможностей: от перевоплощения до феномена уже виденного. Но всё же...