Счастья тебе, Сыдылма! - страница 16
И он продолжал бесцельно шагать взад-вперед, а когда заметил это, остановился, повернул круто и пошел еще быстрее прежнего. «Ушла… Они привыкли к ней. А теперь потеряли. Голубчики мои! Кто будет смотреть за ними? Еще неизвестно, какими они будут — другие! Виноват я, виноват и перед вами, дети мои…» Он остановился. «Что же это я, влюбился в нее? Нет, нет, не знаю, не может быть. Когда она смотрела мне в глаза, почему не осмелился ответить ей встречным взглядом, почему не посмел взять ее за руку, сказать ласковое слово? А теперь? За семью горами она будет теперь»…
Он не понял вовремя большой любви, рожденной с таким трудом, а теперь не знал, увидит еще ее или нет. Ее, женщину, что своей чистой совестью и чистым сердцем завоевала его душу. «Увижу ли ее до свадьбы?» — об этом думал он до глубокой ночи. И только когда совсем замерз — зуб на зуб не попадал, — пошел домой.
Дети, весело смеясь, играли с бабушкой Дулсан. Он торопливо поцеловал малышей, прошел в спальню, сел на кровать. Злость захватила его и заслонила тоску по Сыдылме. «Пусть лучше не приходила бы совсем. Все было бы как прежде. Сидел бы с ребятами. И рука была бы цела. Не хватало мне ран, еще одну заработал — по ее милости». И вдруг он понял, что в сердцах напрасно наговаривает на нее, и от этой своей несправедливости огорчился еще больше.
Далеко за полночь привиделся Дамдину сон:
«Я пришла к тебе последний раз. Проститься пришла, завтра улетаю».
«Как же ты полетишь, Дарима? У тебя и крыльев нет».
«Это секрет. Никому нельзя говорить об этом».
Она тихо подошла к нему и зашептала в самое ухо:
«Ты самый надежный человек на земле. И только тебе открою эту тайну. Никому не говори об этом. Даже если самая красивая земная красавица станет твоей женой, и то не говори ей. Тебе можно верить? Скажи, можно?»
«Можно, Дарима, можно».
«Ровно в полночь, минута в минуту, секунда в секунду, миллионы женщин земли улетят далеко-далеко, на другую планету. Туда улетели уже миллионы мужчин, и там они будут строить счастливую жизнь. Понимаешь? Я буду совсем в другом мире, среди других людей. Я напишу тебе письмо. Оно придет на землю, обязательно придет. Но ты не получишь его. Пройдут сотни лет, и только твои потомки, дальние твои потомки, прапраправнуки, не знаю уж какого поколения, получат его».
Дарима улыбалась.
«Возьми меня с собой».
«Нет, не могу. Ты останешься здесь. Ты должен вырастить наших детей. Не жди меня, я на другой планете буду строить счастье детям. А вы на земле поставите нам большой памятник из лучшего гранита. Слышишь, я говорю тебе: не жди меня! Забудь меня! Ты найдешь себе красивую жену, женщину щедрой и доброй души! Прощай, мой Дамдин, прощай! И будь счастлив!»
Звонкий голос Даримы звучал странно и таинственно, а она сама вдруг стала подниматься в воздух. Дамдин еще тянулся к ней, но руки не слушались, не успевали. И вдруг ослепительные, огненные струн полились с неба, и песня множества женщин обрушилась с высоты, и напев ее долго плавал в воздухе. Звезды засияли призывно и весело, освещая путь улетающему кораблю. Потом наступила тишина, и мрак снова окутал землю.
Дамдин проснулся. В комнате темным-темно, и нет ни пламени, ни песни, ни звезд, ни Даримы. Подушка была влажной от пота, горели ноги и сильно ныла рана на руке. Долго лежал, обдумывая сон, но так и не понял его. И снова мысли кружились в голове, и он не мог разобраться в них.
Рано утром, чуть забрезжил свет в щелях ставен, послышался стук. Его Дамдин услышал еще сквозь сон, но не обратил на него внимания. Плотник за день столько разных стуков наслушается, что привыкает к ним. «Тук! Тук-тук!» Да, стучат. Но ему все казалось, что это приснилось. Еще сильнее затараторили в ставни. «Ветер, что ли? Или человек просится в дом?» Дамдин поднял голову, прислушался.
«Да, человек. Но кто бы это мог, в такую рань? Видно, по делу пришел». Дамдин поднялся с постели, быстро оделся, пошел открывать. Человек, кажется, услышал его шаги, перешел от окна к двери.
— Кто?
— Я. Замерзла.
Он обрадовался, услышав дрожащий голос Сыдылмы, откинул крючок, ощупью зажег свет.