Секретарь - страница 20
– Вам легко говорить, – Лёшка посмотрел на Мёленбека. – А у нас тут, лет пять назад, собственность делили, потом трупы всплывали.
– Дурак! – припечатал Штессан.
Закинув ноги в шлёпанцах, он достал кинжал из ножен. Клинок его оказался короток и будто обломан. Штессан принялся крутить его, пробуя ногтем заточку и любуясь синеватым искажениями, бегущими по металлу.
– Алексей, – отвлёк Лёшку от созерцания оружия Мёленбек, – тебе решать. Но думаю, никакой особой опасности для тебя нет. Но даже если… Иахим сказал тебе: он первым примет удар.
Штессан отсалютовал кинжалом словам напарника.
– Я готов.
Лёшка потёр лоб.
– А я… А что мне надо будет делать?
Мёленбек широко улыбнулся.
– Первое – работать с хельманне. Второе – работать с бумагами и картами. Третье – иногда в доме будут появляться люди, и тебе придётся присутствовать на переговорах. Ну и четвёртое – когда Иахиму или кому-то ещё понадобится помощь, ты помогаешь. Вот и всё.
Он развёл руки.
– А что у меня за дар?
Мёленбек повернул к Лёшке фигурку длинноухого пса.
– Специфический, но достаточно ценный. Каждая вещь, которая определённое время находилась в пользовании одного человека, вбирает в себя его образ. Увидеть этот образ – и есть твоё умение. Мне такая способность очень нужна.
– Зачем?
Мёленбек, казалось, растерялся.
– Ну… – он посмотрел на Штессана. – При развитии способности, можно научиться отличать правду от лжи. Потом, ты видишь человека, которого хельманне воспринимает как он есть. То есть, отпечаток, который возникает перед тобой, он честный. В этом и секрет. Ты вот, когда Штессана увидел, что о нём подумал?
– Что он… – Лёшка помедлил. – Что он мёртвый.
– Ыс-с-с, – втянул воздух Штессан, – порезался.
Он показал каплю крови, набухшую на подушечке большого пальца.
– М-да, – разочарованно сказал Мёленбек Лёшке, – бывают и ошибки. С опытом пройдёт.
– А мы чем-то торгуем? – спросил Лёшка. – Недвижимость? Акции?
– Пока ничем, – сказал Мёленбек. У него, видимо, испортилось настроение. Он прикрыл глаза и отстранился от стола. – Пока у нас ремонт. Поэтому сегодня поступаешь в распоряжение Иахима, он тебе скажет, что делать.
– Пошли, – поднялся Штессан. – А то, видишь ли, мёртвый я. – На худом лице его появилась кровожадная ухмылка. – И кто меня только не хоронил. Сам проконтур Семпариан Гук как-то объявил меня не существующим.
– Эй, это… – Лёшка остановился у двери.
– Что? – открыл глаза Мёленбек.
– Можно аванс? Небольшой. Как обладателю способности?
Мёленбек устало кивнул.
– Хорошо. Я дам тебе… – он выдвинул ящик стола. – …пять триста. Хватит этого?
– Можно я их сразу домой отнесу? – спросил Лёшка.
– Можно. Вечером. – Мёленбек выставил руку с тоненькой, зажатой в пальцах пачкой. – Бери. Скажешь родным, чтоб не беспокоились.
– Спасибо.
Четыре купюры по тысяче рублей, две по пятьсот и три сотенных. Неплохо! Лёшка повеселел. Странно, вроде и убить могут, а с деньгами всё равно легче.
– Смотри ж ты, разулыбался, – подтолкнул его Штессан.
– А куда мы? – спросил Лёшка.
– Увидишь.
Штессан прикрыл за Лёшкой дверь в кабинет и, похлопывая по стенам, повёл того знакомым маршрутом к выходу. Впрочем, до выхода они не дошли.
– Здесь.
– Что – здесь? – удивился Лёшка.
– Красить будем.
Штессан расстегнул пояс, снял и повесил на вешалку куртку-безрукавку, затем подтащил козлы к стене с неокрашенным участком.
– Я же это… секретарь, – растерянно сказал Лёшка.
– И что? – удивился Иахим. – А я – солдат. Мы будем ждать, пока мне найдется война, а тебе – секретарская работа?
– Я как бы…
– Вот что, – Штессан вручил Лёшке валик, – Солье сказал, что сегодня тобой распоряжаюсь я. Значит, мы красим стену. Выбирай: сверху или снизу.
– Я, блин, во всем новом, – сказал Лёшка.
– Хламида на крючке.
– Ага, конечно, – буркнул Лёшка, но куртку снял.
Синий халат, в каких у них в школе ходили уборщицы, он одел с внутренним содроганием. Посмотрел на себя: жлоб в халате. Синий дрыщ, а не секретарь.
Штессан тем временем из комнатки рядом принёс две пятилитровых банки желтой краски, кюветы и ещё один валик.
– Ну что, верх или низ?
Лёшка попробовал забраться на козлы – сооружение заплясало под ним, грозя развалиться и погребсти. Не то что красить, стоять на нём не представлялось возможным. А голову свернуть – запросто. Так потянешься за красочкой и – ага.