Семья Тибо. Том 1 - страница 11

— Где мой брат?

— Жак?

— Он не вернулся сегодня домой! — воскликнул г‑н Тибо, поднимаясь со стула.

— Куда же он ушёл? — спросил аббат без особого удивления.

— Да сюда, чёрт побери! Отбывать наказание!

Аббат заложил руки за пояс.

— Жака никто не наказывал.

— Как?

— Жак сегодня в школу не приходил.

Дело запутывалось. Антуан не спускал со священника глаз. Г‑н Тибо передёрнул плечами и обратил к аббату одутловатое лицо с набрякшими, почти никогда не поднимавшимися веками.

— Жак сказал нам вчера, что его оставили на четыре часа без обеда. Сегодня утром он ушёл, как обычно. А потом, часов около одиннадцати, вернулся, но застал только кухарку, мы все были в церкви; сказал, что завтракать не придёт, потому что оставлен на восемь часов, а не на четыре.

— Чистейшая фантазия, — заявил аббат.

— Днём мне пришлось выйти из дома, чтобы отнести свою хронику в «Ревю де Дё Монд»{1}, — продолжал г‑н Тибо. — У редактора был приём, я вернулся только к обеду. Жак не появлялся. Половина девятого — его нет. Я забеспокоился, послал за Антуаном, вызвал его из больницы с дежурства. И вот мы здесь.

Аббат задумчиво покусывал губы. Г‑н Тибо приподнял веки и метнул острый взгляд на аббата, потом на сына.

— Итак, Антуан?

— Что ж, отец, — сказал молодой человек, — если этот номер он задумал заранее, значит, предположение о несчастном случае отпадает.

Поведение Антуана внушало спокойствие. Г‑н Тибо придвинул стул и сел; его живой ум перебирал десятки вариантов, но заплывшее жиром лицо ничего не выражало.

— Итак, — повторил он, — что же нам делать?

Антуан размышлял.

— Сегодня — ничего. Ждать.

Это было очевидно. Но невозможность покончить с неприятной историей тут же, сразу, применив отцовскую власть, а также мысль о конгрессе моральных наук, который открывался послезавтра в Брюсселе и куда он был приглашён возглавлять французскую секцию, вызвали у г‑на Тибо приступ ярости, его лоб побагровел. Он вскочил.

— Я подниму на ноги всю жандармерию, — крикнул он. — Или во Франции больше нет полиции? Или у нас разучились разыскивать преступников?

Его сюртук болтался по обеим сторонам живота, складки на подбородке то и дело ущемлялись углами воротничка, и он дёргал головой, выбрасывая вперёд челюсть, точно конь, натягивающий поводья. «Ах, негодяй, — пронеслось у него в мозгу. — Попасть бы ему под поезд!» И на какой-то миг г‑ну Тибо представилось, что всё улажено — выступление на конгрессе и даже, быть может, избрание на пост вице-президента… Но почти в ту же секунду он увидел младшего сына лежащим на носилках, а потом в гробу, обрамлённом горящими свечами, увидел себя, сражённого горем отца, и всеобщее сочувствие окружающих… Ему стало стыдно.

— Провести целую ночь в такой тревоге! — сказал он вслух. — Тяжело, господин аббат, да, тяжело отцу переживать такие часы.

Он направился к дверям. Аббат выпростал из-за пояса руки.

— С вашего разрешения… — сказал он, потупясь.

Люстра освещала его лоб, наполовину прикрытый чёрной бахромкой волос, и хитрое лицо, клином сбегавшее к подбородку. На щеках аббата проступили два розовых пятна.

— Мы сомневались, сообщать ли вам об одном случае, сударь, который произошёл с вашим сыном совсем недавно и который должно рассматривать как весьма и весьма прискорбный… Но в конце концов мы сочли, что в беседе с вами могут выясниться важные подробности… И если вы будете так любезны, сударь, уделить нам несколько минут…

Пикардийский акцент подчёркивал нерешительность аббата. Г‑н Тибо, не отвечая, вернулся к своему стулу и грузно сел; веки его были опущены.

— В последние дни, сударь, — продолжал аббат, — мы уличили вашего сына в проступках особого свойства… в проступках чрезвычайно тяжёлых… Мы даже пригрозили ему исключением. О, разумеется, лишь для острастки. Он вам об этом рассказывал?

— Вы же знаете, какой он лицемер! Он, как всегда, промолчал!

— Невзирая на серьёзные недостатки нашего дорогого мальчика, не следует считать его испорченным существом, — уточнил аббат. — И мы думаем, что и в последнем случае согрешил он не намеренно, а по слабости своей; здесь следует усматривать дурное влияние опасного товарища, каких, увы, так много в государственных лицеях…