Сэр Орфео - страница 4
«О сэр! О щедрый мой король,
А разве не ужасно, коль
Из уст твоих исходит ложь?
Ты дал мне слово, мол, возьмешь,
Что хочешь — вот моя награда.
Коль обещал — исполнить надо!»
«Коль так, — сказал король, — бери!
Да за руку веди, смотри,
Не отпускай. И счастлив будь».
С колен поднявшись, тут же в путь
Орфео поспешил с женой,
И распрощался с той страной —
Тропа возвратная сквозь тьму
Была ведь ведома ему.
Шли долго и в престольный град
Пришли. Король вернуться рад
В Винчестер свой. Король идет —
Его ж никто не узнает.
И вот, неузнанный в столице,
Решил он с краю поселиться
В лачуге нищей, как иной
Бродячий менестрель с женой,
Дабы, неузнанному впредь,
Все разузнать и рассмотреть —
И что случилось тут дотоле,
И кто сегодня на престоле.
Хозяин — нищий без утайки
Поведал новости и байки
О том, как фэейри украли
Их королеву и удрали —
Тому лет десять, — а король
Возьми и тож уйти изволь,
Куда — не ведаем, не знаем,
Теперь дворецкий правит краем…
И многое поведал нищий.
Назавтра в полдень, в том жилище
Сидеть и ждать велев жене,
Орфео с арфой на спине
Вошел во град, одет как есть —
В лохмотья, чтоб глаза отвесть.
Тут все бароны, эрлы, леди,
Народ прохожий и соседи
Кричат друг другу: «Эй, гляди — ка,
Сколь он зарос! Как смотрит дико!
Брада аж до колен! И груб,
И неотесан, словно дуб!»
А он идет себе. И вот,
Дворецкий встречь ему идет.
Орфео молвил: «Сэр дворецкий,
Из стран языческих простецкий
Арфист я — помоги, чем можешь.
Беда мне, коли не поможешь!»
А тот в ответ: «Найдется, чаю,
Тебе награда — привечаю
Арфистов я, всех, кто хорош,
В честь короля, арфиста тож.
Ступай за мной!» И на пиру,
Где лорды слушали игру
Бубенщиков и трубачей,
Арфистов тож и скрипачей,
Молчал Орфео до поры,
Внимая звукам их игры.
Когда ж иные смолкли звуки
В том зале, взял он арфу в руки,
По струнам грянул, и едва ли
Музыку смертные слыхали
Прекраснее, чем в зале этом.
Дворецкий смотрит — по приметам
Узнал он арфу: «Эй, арфист,
Скажи, и будь пред нами чист,
Сей инструмент когда и где
Добыл? Не лги — иль быть беде!»
«Милорд, — ответил тот, — по странам
Я шел пустынным и пространным,
Вдруг вижу дол, и на песочке
Растерзан львами на кусочки
Там муж лежит, а рядом с ним —
Сей инструмент. Он стал моим.
Сегодня десять лет как раз».
Вскричал дворецкий: «Горький час!
Мой сэр Орфео, мой король,
Он сгинул! О, какая боль!
Зачем я жив? И как теперь
Мне жить с горчайшей из потерь,
Коли ему судьба такая
Была дана и смерть лихая?»
И наземь рухнул, еле жив;
Ему дворяне, окружив,
Встать помогли. Твердят бароны:
«От смерти нет, мол, обороны!»
И тут король Орфео рек
(Узнал он: верный человек,
Дворецкий, любит короля),
И вот он встал и молвил: «Я
Скажу тебе, а ты изволь
Послушать: будь я сам король
Орфео и перед тобой,
Явись, измученный борьбой,
Ибо в волшебную страну,
Ходил прекрасную жену
Спасать, и спас, и вот супругу,
Вернувшись, в нищую лачугу
Вселил, а сам, убог и хвор,
Пришел на королевский двор,
Никем неузнан, испытать
Тебя на верность, и сказать
Я мог бы: «Верен ты и, верь,
В том не раскаешься теперь».
Конечно, если б умер я,
Ты б занял место короля!
Но я б изгнал тебя взашей,
Будь рад ты гибели моей!»
И вот, Орфео в том застолье,
Король, неузнанный дотоле,
Был узнан наконец, и сам
Дворецкий пал к его стопам,
Стол в спешке опрокинув; то же
Творили лорды и вельможи,
И все кричали, как один:
«О наш король, наш господин!»
Все рады — жив король и здрав,
И на руки его подъяв,
Несут в покои, омывают,
Стригут, как должно, одевают
По — королевски. А потом
И королеву всем гуртом
Внесли во град. Там менестрели
О Боже, как прекрасно пели,
И радостных немало слез
Те пролили, кто леди нес.
Был вновь Орфео возведен
На трон, и долго правил он
С Эуридицею вдвоем.
Дворецкий занял трон по нем.
Узнав об этом дивном деле,
В Бретани скоро менестрели
Сложили лэ зело чудесно
И нарекли весьма уместно:
«Орфео» — лэ, в котором сладки
Слова и звук, и все в порядке.
Так сэр Орфео сбыл напасти.
Дай Бог и нам счастливой части!
Комментарий к Сэру Орфео
(Н. Резникова)
Задолго до интересующего нас времени, а именно во второй половине IX века, король Альфред, великий реформатор и просветитель, первый кораблестроитель, еще не подозревавший о грядущей морской славе Англии, и первый переводчик среди монархов, которым по сей день гордятся британцы, занялся переводом Боэция. Среди прочих поучительных вещей в «Утешении философией» была и такая история: