Серафим Саровский - страница 8
и отведено было место для построения лавки, но в горшешной линии таковаго торгу он совсем не имеет...»>21
Следующее упоминание о семье Мошниных обнаружено в переписной книге, со сведениями, относящимися к 1744 году, — к сожалению, опять-таки без учёта женского пола и рода их занятий. К этому времени в возрасте восьмидесяти лет умер Евсей Минович (предположительно, в 1738 году), в 1728 году умер его старший сын Иван Евсеевич, «от роду 30 лет»>22. Из оставшихся в живых детей Евсея Миновича — Елисей Евсеевич обзавёлся семьёй и перебрался в Космо-Дамиановский приход. За ним записан сын Фёдор шестнадцати лет>23. Трифон Евсеевич проживает в Ильинском приходе, у него сын Иван шести лет>24. В этом же приходе проживают дети Ивана Евсеевича. Максим Иванович отделился, у него есть рождённый после переписи сын Пётр годовалого возраста>25. Далее в переписной книге под номерами 907 и 908 записаны Антон Иванович и Андрей Иванович>26 Мошнины. Обращает на себя внимание ошибка писаря, записавшего вместо имени Сидор — Андрей. Г. Н. Бочаров в своём докладе по родословию преподобного приводит документ (ещё один экземпляр переписи), хранившийся в Курской казённой палате. Имя Сидора там записано правильно>27.
В «Переписных книгах» и материалах второй ревизии удалось обнаружить семью деда Прохора по материнской линии: Фотия Семёновича Завозгряева. В 1721 году в переписной книге отмечено, что в Троицком (Нижнем) приходе, что за рекой Кур, проживают братья Завозгряевы: Кирилл, Кондрат, Фотий, Игнат и Пётр. Фотий тридцати двух лет живёт своим двором, «торгует мескотинным товаром»[7], тягло платит вместе с братом Кириллом. В семье Фотия к этому времени появился старший сын Яков — «году»>28, то есть на момент переписи ему исполнился год.
В материалах второй ревизии 1744 года семья Фотия (мужская её часть) записана всё так же в Троицком приходе под номерами с 2285-го по 2288-й. Это — глава семейства Фотий Семёнович и его сыновья: Яков двадцати двух лет, Козьма семи лет и Иван пяти лет>29. По женской части семьи нам известно о двух дочерях: Агафье Фотиевне — матери преподобного, родившейся в 1725 году, и о Прасковье Фотиевне 1732 года рождения. По материалам переписи обнаруживается полное отсутствие данных о родных братьях матери преподобного. Только документы городового магистрата помогли объяснить этот факт: в середине 1760-х годов Яков, Козьма и Иван со своими семьями переходят в белгородское купечество>30 и навсегда уезжают из Курска. Важная родственная линия преподобного получила своё продолжение и требует расширения круга поисков.
Сестра Агафьи Фотиевны Прасковья Завозгряева вышла замуж за купца Филиппа Корнеевича Белоусова и проживала, как и до замужества, в Троицком (Нижнем) приходе. По ревизской сказке 1782 года у них записаны дети: Максим (1755—1778), Михаил (1759—1777), Екатерина 1757 года рождения, выдана замуж в 1777 году за малороссиянина Андрея Макаенкова, и младшая дочь Матрёна четырнадцати лет>31. К 1784 году Прасковья овдовела. В 1794 году в магистрате разбиралось дело по вексельному долгу мещанина Аввакума Кононова. Взяв в январе 1791 года под расписку на два года довольно большие деньги у купца Григория Силина и у Прасковьи Белоусовой, он прогорел. Прасковья Фотиевна оказалась в критическом состоянии. Размер долга в 72 рубля Силину и ещё 125 рублей Белоусовой, нищенское положение должника — свидетельствовало о том, что заимодавице с деньгами придётся распрощаться. Но мир не без добрых людей. Летом 1792 года племянник Алексей Мошнин выплатил Прасковье Фотиевне все деньги, а сам остался с просроченным векселем на руках. Дом Кононова хотя и быт выставлен на торги для погашения долгов, но из-за ветхого состояния так и остался непроданным. Законодательство тогда сурово обходилось с должниками — за уклонение от общественных работ, когда заработок шёл на оплату долга, можно было получить каторжные работы в Сибири. Несколько лет отрабатывал долг Аввакум, находясь в полной зависимости от купца Титова. Только в марте 1797 года Алексей с Григорием Силиным «полное удовольствие по оным своим векселям получили». А бывший должник, наконец, вернулся в пустовавший дом