Сердце сокола - страница 15

Но столь логичное и благоразумное решение неожиданно оказалось побеждено совершенно нелогичной жалостью к Рейнардо и абсолютно неблагоразумным желанием пойти против сеньора Веларде. Кристина терпеть не могла подобной самоуверенности и безнаказанности. А потому только мягко улыбнулась Рейнардо и торжественно повторила уже сказанную сегодня клятву верности.

Удовлетворения не было.

Кристина не единожды припомнила рассказанную ей Рейнардо историю о нем и сеньоре Керрилларе, но так и не сумела проникнуться к регенту Эленсии ни доверием, ни признательностью. Возможно, тот действительно любил Рейнардо и, вопреки словам Алькона, не желал подопечному зла, но он совершенно точно не любил ни Эленсию, ни ее народ. И Кристина в свое время успела в этом убедиться.

Предыдущая ее поездка к границе с Аделонией тоже не обошлась без приключений, правда, в отличие от нынешней, смертельная опасность угрожала не ей, а мальчугану лет двенадцати, которого королевские солдаты собирались вздернуть на дереве без всякого суда и следствия. Парнишка сопротивлялся, надеясь на помощь сеньора Алькона, но тот, очевидно, был совсем в иных местах и не мог отозваться даже на столь отчаянный зов. А у Кристины все восстало внутри, когда к ее лошади бросилась заплаканная девочка и вцепилась в стремя так крепко, что пальцы ее побелели.

— Пожалуйста, сеньор! — взмолилась она. — Бето ни в чем не виноват! Он за нас с мамой заступился, а они его!.. Они повесить его хотят, сеньор!.. А он очень хороший! Пожалуйста!..

Солдаты уже затягивали веревку на шее мальчугана, но Кристина еще успела выяснить, что из-за неуплаты налогов подругу юного злоумышленника и ее мать пытались выселить из дома, а в ответ на их слезы предложили продать девчонку в счет долга. Тогда Бето и взъярился, набросившись на командира отряда и даже порвав ему мундир, что, несомненно, заслуживало немедленной и беспощадной казни.

— Чьи это земли? — быстро поинтересовалась Кристина и, получив ответ: «Герцога Веларде», направила коня к веселящимся солдатам.

Задача была не из простых, но смерти ни в чем не повинного мальчишки Кристина бы себе не простила.

— Que faites-vous de mon guide, Monsieur*? — стараясь говорить как можно ниже, по-французски поинтересовалась она. Чужой язык, как Кристина и надеялась, мигом привлек к себе внимание. Командир отряда в мундире с парой оторванных пуговиц выступил вперед и переспросил сеньора о его затруднениях.

— Прошу простить, я плохо знать испанский, — с наигранным акцентом продолжила Кристина. Раз никто из солдат не владел французским, можно было особо не усердствовать с достоверностью. — Меня зовут Пьер де Жуайез, виконт Суассон. Я гость герцог Веларде в Nid sur le rocher**. Я любить прогулка, этот юноша — мой поводырь. Я потерять его в лесе. Что случиться, что он теперь на дерево?

Слушая довольно-таки вольный пересказ уже известной ей истории о преступлении мальчишки, Кристина бросала незаметные взгляды на Бето, надеясь, что тот не взбрыкнет из гордости и не испортит ей бенефис. Потому что второго шанса не будет. А Кристине впутываться в неприятности тоже было не с руки.

— О-ля-ля, как печально! — воскликнула она, когда ее собеседник выдохся, закончив свою эмоциональную речь, в которой несчастный Бето был выставлен настоящим дьяволом, замышлявшим едва ли не покушение на короля. Очевидно, эту же историю услышал бы и Рейнардо, зайди о ней речь при дворе. Справно придумано. И даже владелец земель не мог бы придраться. — Я обещать вернуть юноша целый и нетронутый. Герцог очень ценить его в охота. Он меня не простить.

— Найдет себе другого щенка! — заявил командир отряда, временя однако с приказом начать казнь. — А от таких, как эта шавка, надо избавляться, иначе однажды они совсем выйдут из повиновения.

Кристина мысленно отметила, что герцог Веларде Солар был, пожалуй, последним, кому стоило бы опасаться бунта крестьян. На своих угодьях площадью в четверть Эленсии еще его отец упразднил изжившее себя феодальное землепользование и стал сдавать участки в аренду, как давно уже поступали в Англии, а сын продолжил начинание. Избавленные от необходимости работать исключительно на господина, местные крестьяне почитали своего сеньора не меньше, чем покойного короля, и скорее пошли бы за ним войной на королевский дворец, чем сказали хоть одно бранное слово в его адрес. Такие прогрессивные взгляды были тем удивительнее, что сам герцог в своей суровости производил впечатление замшелого консерватора и деспота.