Сердечная подруга - страница 13

[5] нет телевизоров. Увидев мое недовольное лицо, сын расхохотался. Неужели его папочка собирался смотреть программы на итальянском?

Вот так случилось, что однажды апрельским утром мы с Матье отправились в pensione «Дочиоли». В поезде, который вез нас во Флоренцию, меня настигло странное чувство. Я никогда раньше не бывал в Тоскане, и все же мне показалось, будто я возвращаюсь в некогда очень любимые места.

Поездка утомила меня, но стоило ступить на землю Италии, как я ощутил удивительную радость. Миссис Уэзерби, узнав о моей недавней операции, настояла на том, чтобы приехать за нами на вокзал Санта Мариа Новелла. Матье сразу же ее узнал – пухленькая невысокая женщина лет шестидесяти, с круглым лицом и серебристо-седыми волосами, собранными под бархатную ленту. Улыбка ее, казалось, освещала все вокруг. На миссис Уэзерби было длинное голубое джинсовое платье с присобранной на талии юбкой, напоминавшее наряды, какие дамы носили в прошлом веке.

Она очаровала меня с первого взгляда. От нее пахло корицей и свежим хлебом с пряностями, и я сразу вспомнил, что именно такими обычно изображают добрых бабушек в волшебных детских сказках. Щебеча как воробышек, она суетилась вокруг нас. Матье переводил мне ее слова, потому что сам я понимал по-английски неважно.

Рядом с миссис Уэзерби стояла девушка, чья кожа загорела на солнце и приобрела оттенок спелого абрикоса. Выяснилось, что ее зовут Франческа и она помогает миссис Уэзерби управляться с pensione. От меня не укрылось, с каким интересом смотрит на девушку мой сын. Он просто не сводил с нее глаз. Невзирая на наши протесты, Франческа подхватила чемоданы и повела нас к машине, «Фиат-500», на заднем мосту которого красовались рельефные буквы «GB».

Миссис Уэзерби села за руль, меня усадили рядом с водителем, а Матье с его метром девяносто пришлось умоститься рядом с Франческой на тесном заднем сиденье. Мы ехали по улицам тосканской столицы, и наша радушная хозяйка показывала нам самые известные достопримечательности. Но я обращал на них мало внимания. Я мечтал только об отдыхе и хорошем завтраке. Наконец автомобиль выехал за город, и я сквозь дремоту взирал на исчерченную полосками кипарисов и виноградников местность и скорее из вежливости, чем из интереса рассматривал старинные особняки семьи Медичи с зубчатыми стенами, возвышавшиеся на холмах, чьей первозданной суровой красотой не уставал восхищаться Матье.

Когда «фиат» свернул на обрамленную деревьями проселочную дорогу, я стряхнул с себя сон. Скоро мы въехали в ворота, украшенные двумя величественными каменными львами с изъеденными ветром гривами. Я с большим трудом выбрался из машины. Черный лабрадор с энтузиазмом бросился ко мне, и сразу же послышалось гортанное:

– Хотспур! Down! Sit![6]

Собака смущенно лизнула мне в знак приветствия руку, поспешно вернулась к хозяину и села рядом с ним, приняв ту же позу, что и львы у ворот. Я понял, что передо мной Кеннет Уэзерби. Он стоял на патио перед особняком, элегантный и подтянутый, как английский лорд.

В отличие от супруги, маленькой и полненькой, мистер Уэзерби был высоким, поджарым и худощавым. Одет он был в элегантные, но местами залатанные брюки для верховой езды, сорочку цвета фуксии с вышитыми инициалами «К. W. W.» – позже я узнал, что вторая «W» обозначает «Уильям», – и колониальный шлем, из-под которого выбивались две седые пряди. Когда ветер приподнимал их, они становились похожи на пару рогов.

Мистер Уэзерби говорил мало, но четко и имел обыкновение отделять фразы друг от друга восклицаниями «Splendid!» и «Marvellous!»,[7]поэтому понимать его мне было легче, чем его супругу. Мы вошли в просторный вестибюль, пол в котором был выложен светлой плиткой. На верхний этаж вела каменная лестница. Мистер Уэзерби взял вещи и показал нам с Матье наши комнаты. Хотспур ни на шаг не отставал от хозяина. Моя комната с огромной кроватью под балдахином показалась мне очень большой. Вид из номера Матье, он был размером поменьше, открывался в роскошный сад, ароматы которого врывались в комнату через открытое окно.