Сердитый Джек по-русски - страница 8

Причем самый цимес в том, что от наиболее людоедских высказываний психа Джек легко дистанцируется. Жертва со всех сторон забросана грязью, но Джек не коснулся, а грязь — его, он занимает чисто созерцательную позицию. Он может даже публично отмежеваться от людоедов и осудить их наиболее людоедские высказывания: свою работу для Джека они сделали и будут продолжать делать. Если кто-то захочет встать на защиту жертв, ему придется иметь дело с людоедами-дерьмометателями, разоблачать их ложь, противостоять их крикам и продуктам метаболизма их пылающих пуканов, а Джек будет стоять в стороне и смотреть на это противостояние, и даже, может быть, благосклонно согласится к контраргументом-другим, скажем, милостиво поддержит ту идею, что призывать к казням за танцы в церкви совсем не хорошо, и тот, кто это делает, плохой человек. Но он тут же скажет, что при всем при том не обязан защищать девиц столь неблаговидного поведения, и если плохие люди — да, да, он согласен, плохие — призывают их казнить, то он не будет затыкать рот этим плохим людям, ведь они никого не казнили, а что призывают — так на то у нас свобода слова. И этак иронически улыбнется: ведь девушки именно свободу слова отстаивают, да?

Почему же псих поддерживает Джека, если Джек готов от него в любой момент отмежеваться? Потому что Джек обеспечивает то, что психу нужно, как воздух: нарциссическую подпитку, внимание к его ничтожной персоне. Если Джек отмежевывается от психа и называет его психом, не беда: Джеков много, на каждого отмежевавшегося найдутся десять поддержавших. Даже частичная поддержка нормальных людей психу дорога, с миру по идее — мертвому землицы. Джеки — благодарная аудитория психов. Они с легкостью подхватывают идеи и концепции, продуцируемые психами, и интересует их лишь одно: насколько эти концепции помогают поддержать «кокон невинности». Психи, в свою очередь, креативны (особенно те, что помешаны на тамплиерах, как мы знаем из классики). Они рожают идеи и концепции от идей и концепций, и все это мелькает перед глазами Джеков как лошадки на карусели, все это взаимозаменяемо, стоит кому-то разоблачить один произведенный психами фейк, как психи набегают уже с букетом новых. Когда Джеку не нужны эти теории и идеи, Джек просто не слушает психов, не интересуется ими, не ходит их путями и не пьет из их водопоя. Он дремлет себе в своем коконе невинности, и баста. Но как только Джека что-то вырывает из кокона невинности, он подхватывает идеи психов как триппер. Потому что эти идеи ему нужны для возвращения в кокон, а психи уже были тут, они тут были всегда.

Внимание! Вот сейчас точно будет ответ на вопрос «Почему они ебанулись».

Они не ебанулись. Мы вырвали их из кокона невинности, а психи уже ждали, уже были наготове. Они всегда наготове.

Мы почувствовали себя подло преданными, когда наши российские френды и приятели, а то и друзья, и родственники, поверили психам, а не нам. Поверили, что мы нацисты, фашисты и негодяи.

В принципе, да. Эти люди нас предали, обманули наше доверие. Но анатомия этого предательства многим из нас непонятна. ОК, давайте вскроем этот смердящий труп.

Они спали в своем коконе невинности, когда мы устроили Майдан. То есть, каким-то местом они понимали, что пиздец приближается, уже принят «закон Димы Яковлева», уже уплотняют больницы, уже запрещают говорить, что геи нормальные люди, но мы-то не геи, не больные сироты и не роженицы из глухомани где-то между Чухломой и Сольвычегодском, мы пока еще можем поехать в Египет на отдых, купить айфон и айпад, сходить в «Жан-Жак»… И все уже согласились, что протесты бессмысленны, и всякое движение сдохло… и тут хохлы нахально своим примером показывают, что вот так вот — тоже можно. Когда побьют сто человек — выйти на улицы полумиллионом, а то и миллионом. Когда нагонят спецназ — настроить баррикад. Когда начнут стрелять — отвечать камнями и «Молотовым». Варить противотанковые ежи и борщи. Разливать чай и бензин. Скандировать лозунги, тут же молиться и тут же читать лекции. Стоять до упора, до драки с ментами, до крови, до стрельбы и после нее. И если мы так не смогли, то мы… трусы и слабаки?