Серебро - страница 18

В общем, за пару месяцев дело стронулось, и на развитие центра подготовки и переподготовки учителей пошла какая-то помощь. Какая именно — я уже не вникала, дядюшка, когда не был в разъездах по инспекторским делам, носился весь взъерошенный, кузина родила прелестную девочку, я заказала отцу прислать пару ящиков платьиц и ползунков, но тетушке тоже стало не до меня, и я несколько заскучала. Кофе, балкон и книги были всегда со мной, но вы же знаете — человек — существо неугомонное. Даже человек с принудительным раздвоением личности. Когда мэрша, которая сама была родом из Буэнос-Айреса, стала однажды вспоминать, как в юности посещала поэтические вечера у какой-то своей подруги, меня осенило.

— Послушайте, но по вечерам-то учебное помещение у сеньора Юсебио стоит совершенно пустое. Почему нам не устроить поэтические вечера там? Для желающих? Можно, поначалу, декламировать друг другу какую-нибудь любимую классику, а там, глядишь, и местные поэты расхрабрятся. Устроим конкурс, напечатаем сборник! Даже если не войдет в историю, а все развлечение. На освещение я денег дам, а больше же ничего и не нужно.

Как бы не так. Мэрша мало того, что нашла троих декламаторов и поэта на первую же встречу, она и афишу заказала.

Публика была в восторге. Я-то думала, что это будет чисто дамское развлечение, и оказалась неправа. Сеньоры выступали на сцену, с пафосом декламировали ужасно пафосные стихи, поэт писал почему-то очень религиозное все, но хотя бы складно. Через пару месяцев я начала думать о том, чтобы запретить «Песнь о моем Сиде», но передумала — любое исполнение из него, хоть и с заиканием, шло на ура. Я записывала заранее всех выступающих и кто что читает, а то по-первости случилась накладка, человек очень расстроился.

В какой-то момент не участники, а обычные городские жители просекли, что эта веселуха — бесплатно, и тут-то стало туго. Дядюшка разрешил приносить со второго этажа длинные лавки, на которых сидели во время обучения будущие сельские учителя, и мы распахивали широкие окна, когда-то бывшие витриной магазина одежды, чтобы желающие могли слушать декламацию с улицы.

В дождь, понятно, народу бывало меньше. А на самой верхушке зимы — где-то в начале июля, когда даже на пару дней выпал снег и дул сумасшедший ветер, публика в основном благоразумно осталась дома. Пришло, ну человек двадцать самых отмороженных потребителей культуры, из которых пятеро сами собирались что-то декламировать. Я в тот день вообще не думала приходить и спихнула было записать все на старшего мэрского сына, восторженного юношу с гривой черных волос, которого я про себя звала «Вовочка Ленский», чем очень нервировала Архенту. Она не хотела бы, чтобы с милым Винсенте случилась какая-нибудь досадная неприятность от руки какого-нибудь Эухенио. Как по мне, Винсенте был не так уж и мил, и было бы, пожалуй, трудно, влюбись в него Архента всерьез. Но, к счастью, Винсенте Ленский базировался в ее табели о рангах где-то рядом с Хосе. Хорошо, что он сам этого не знал.

Так что, выпив спокойно свой кофеек у окна, я было собиралась уединиться в тепле с книжечкой, но передумала, надела плотный плащ и пошла все-таки на чтения. Просто посидеть, послушать. Бренчанье на пианино и граммофон в доме у мэра меня только раздражали, а жить без единого рок-концерта в год все-таки имеет свои минусы. И кстати о рок-концертах. Мимо меня в двери зала вошел как будто тот парень из Блэк Пеас Айз, длинный, неуклюжий, с черными длинными волосами, но не лежащими красивыми локонами, как у Винсенте Ленского, а мотылялись по ветру совершенно индейские растрепанные пряди. Да и лицо… Парень, похоже, метис, и не такой уж и парень, взрослый дяденька, лет тридцать-то есть.

Метис вошел внутрь, на него обернулись. Так-то публика была в основном белая, хотя в декламациях регулярно участвовали несколько мулатов, в частности доктор Роза, которому никто бы не посмел и пикнуть о расовой чистоте, поскольку каждый второй ребенок в городе рождался именно в его руки. Но лицо с афро чертами в городе встретить было легче, чем с чертами индейскими. Это там, на севере, в Канаде, всякие благородные делавары, у нас тут индеец — как в моей прошлой жизни чукча. Чукчи же тоже были люди неплохие, вопрос общественного мнения.