Серебро - страница 38

— Ну так у нас никто, кроме тебя же, строгий траур не носит, — пояснил Эухенио, — его же положено год носить. Ну, три, если прям совсем никак. А дальше положено снимать.

— Так у меня три не прошло же.

— Ты ей скажи!

— Хе, так что я ей могу сказать? Не я ж на ней женюсь.

Эухенио налил в стакан вина и залпом выпил.

Э нет, братишка. Ты с такой жизнью сопьешься.

— Слушай, Эухенио. Ну-ка прекратить панику. Я все равно не планировала тусоваться в Буэнос-Айресе целых три месяца, просто уеду пораньше и все.

— И не придешь на мою свадьбу?

— Эухенио. Ты же сам сказал, что это — ЕЕ свадьба. На твою бы, конечно… Я бы не то, что осталась, я бы через пол-мира приехала!

— А…

— А от меня поцелуй свою Пенелопу. И, кстати, я в твоей комнате положила куклу для Анхелы.

— Подожди, но будет же ужасный скандал, если ты уедешь.

— Чей скандал?

— Ну, она устроит мне скандал.

— Нееее. Это ТЫ устроишь ей скандал. Что из-за ее дебильного требования твоя обожаемая единственная вдовая сестра, горюющая по своему тоже обожаемому мужу, была вынуждена, обливаясь слезами, покинуть Буэнос-Айрес, пропустить твою свадьбу и ты ей никогда-никогда-никогда этого не простишь, даже если она будет тебе ноги мыть и воду пить, понятно? И этот скандал ты будешь ей устраивать _часто_. Каждый раз, когда она будет выёживаться. Ясно?

Эухенио посмотрел на меня телячьими глазами и вдруг его, даже сквозь подпитие, осенило.

— Архента! Ну ты… ну ты стервозина.

— Жить захочешь — не так раскорячишься, — фыркнула я.

Братишка вскочил, схватил меня и закружил по комнате.

— Как я рад, что ты на моей стороне! Какая ты все-таки замечательная!

Он поставил меня и улыбнулся.

— И знаешь… я скажу Пенелопе, от кого кукла.

Вернулась домой, все еще с высоко поднятыми бровями, а там тоже огнище. Марию-то я возила с собой, неприлично даме путешествовать без прислуги. А пока меня не было, Хосе сделал ребенка Санче, а та и спроси, наивное дитя, Пепу, а что это второй месяц регулы не приходят.

Как я орала!!!!

— Что, мать твою тридцать три раза за ногу, я говорила тебе про женские циклы, чертов безмозглый ты переросток?

— Я вытаскивал!

— Ум ты себе крючком через ноздри повытаскивал, чупакабра облезлая! Пепа говорит, ты родился десятифунтовый, ты посмотри на ту Санчу, ее же младенец пополам порвет!

Хосе посерел. В этом аспекте он ситуацию еще не рассматривал. Санчи той правда было плюнуть и растереть, тринадцатилетняя метисочка толщиной со швабру.

— Ну, будем откармливать, — сказала я спокойнее, — что теперь делать. Закончишь гимназию, женишься… Отец семейства, трах-тибидох.

— И женюсь, — буркнул Хосе.

— В этом не сумлевайся. Герой, мля, любовник. Иди, хвосты по латыни подтягивай.

Ему десять лет!! Десять лет! Что они родят???

Санча через месяц скинула. Даже не с натуги, я строго велела ее никакой работой тяжелее шитья не нагружать, но правда, что там было той Санчи. Грешно сказать, но я вздохнула с облегчением. Так девочка полежала неделю животом вниз, Пепа по моей указке пичкала ее говяжьей печенью с рынка и творогом, Хосе имел бледный вид и мокрые ноги — скинула-то девочка, мирно гуляя с ним вдоль речки, и видимо, впечатлений он нахватался.

Я собрала их всех троих, включая Марию. Принесла из дядюшкиного дома габриелин мячик. Взяла у Пепы дуршлаг.

— Так! слушать внимательно, пересказывать и показывать друзьям и знакомым. Сначала положите себе руки на бока. Ниже. Хосе, чуть вперед руки. Все чувствуете внизу по бокам косточки? Они чувствовали.

— Видели в церкви нарисованный скелет?

Они видели.

— У всех вас — да-да, Хосе, и у тебя — все кишки в животах лежат в таком вот примерно дуршлаге, только дырка в нем внизу одна и побольше, через нее одна кишка в зад проходит. Курицу потрошили?

Они потрошили.

— Для нас с вами важно, что этот дуршлаг с большой дыркой — он, вообще, называется таз. Кость-миска. Он не очень ровный, два отростка торчат вперед и вверх, вот их вы в себе и нащупали. Запомните. Эти отростки всегда шире стоят, чем внутри дырка. То есть если что-то не пройдет между отростками, то в дуршлаговой дырке застрянет точно.

Девчонки зашептались.