Серебро - страница 7

— Здравствуйте, — робко говорит Архента. Хорошо-хорошо, детка, пока говори ты, я вмешаюсь, если… то есть когда понадобится.

— Мои соболезнования, сеньора Альварес, — мурлыкает брюнет.

Архента проходит мимо него, садится во второе кресло с другой стороны стола, кладет руки на стол — одна ладонь в другой, задумчиво смотрит на свои руки. Я, боковым зрением — на него. Он сидит, развалившись и задумчиво ее разглядывает.

— Наверное, вы хотели бы уехать домой, к семье? — ласково спрашивает он.

— О да, конечно, — отвечает Архента, не поднимая взгляда.

— Могу ли я предложить вам свои услуги как провожатого? Или не я сам, но я мог бы выделить вам людей и коляску, и вы могли бы уехать прямо завтра? Решить несколько формальностей — и уехать?

— Боюсь, что смерть моего мужа была слишком странной для того, чтобы полиция меня охотно отпустила до конца расследования, — послушно повторяет дрожащим голоском Архента то, что я ей подсказываю.

Он крякает и ерзает в кресле.

— Действительно. Полиция. Грубые, жестокие люди, разве они могут войти в ваше положение?

Архента хочет возразить, но я перехватываю управление, громко всхлипываю и осторожно ощупываю синяк на виске кончиками пальцев. Пускай-пускай. Мы дурочка, причем забитая. Мы не умеем возражать.

— Вы действительно не слышали ничего подозрительного той ночью? — спрашивает он.

— Сеньор Альварес часто засиживался вечером в кабинете, — говорю я извиняющимся голосом, — я засыпала, не дождавшись его. Вы же знаете, он бы не одобрил, если бы я стала ему мешать…

Сеньор Фелипе жирно хохотнул.

— О да, дорогуша, он бы не одобрил!

Архента опускает взгляд на сложенные руки. Я в изумлении осознаю, что она в ярости и с трудом сдерживается. Кто этот Фелипе? Тише. Он опасен. Прислуга боится его не меньше, чем самого Альвареса. Не было смысла выскальзывать из-под одного паровоза, чтобы тут же угодить под другой. Молчи и смотри на руки. Можешь всхлипывать.

Какое-то время висит пауза.

— То есть ничего не знаете? — разочарованно спрашивает он.

— К сожалению, нет, — отвечает Архента, — слуги сначала обнаружили тело, и только потом разбудили меня. Мне, — она поднимает на него глаза с надеждой, — мне показывали какой-то пузырек, я так поняла, что его у сеньора Альвареса не должно было его быть… Может быть, вы знаете, что это была за бутылочка?

Вот теперь пусть крутится.

— Пузырек? — с недоумением спрашивает он, — пузырек? Ах да! Люди сплетничают, что он был отравлен. Это не вы его отравили, дорогуша? — и он опять начинает жирно смеяться.

Я не успеваю перехватить управление и Архента злобно зыркает на сеньора Фелипе.

— Если вы будете делать такие предположения, — выпаливаю я, чтобы хоть как-то выровнять ситуацию, — мне придется уйти!

Вот так. Святая невинность. Санта симпличи… сипличита. Еще бы перекреститься, но я в упор не помню, как крестятся католики, а Архенте сейчас про все эти штуки лучше вообще не напоминать. Потом обсудим богословские вопросы, без этого прыща.

— Я пошутил, пошутил, — примирительно говорит он, и похоже, что на этот раз без подвоха. Всерьез он нас не подозревает. Зачем же он пришел? Ах да, кое-какие формальности.

— Сеньора, — говорит он проникновенно, — вы знаете, что ваш муж был серьезным деловым человеком и через него проходило чрезвычайно много важных для других людей договоренностей?

— Не в подробностях, — уступительным голосом пищу я, — но, конечно, знаю.

— Видите ли, из-за его смерти часть уже заключенных сделок и стартовавших проектов зависнет до полного выяснения. Нам необходима возможность продолжать работу, очень многим предприятиям без внимания вашего супруга грозит неудача, а то и общее банкротство. Нужно, чтобы вы, как основная наследница, как можно скорее подписали некоторые бумаги, чтобы работа не останавливалась.

Жестом фокусника он извлекает стопку бумаг, указывает на стоящую в дальнем углу стола чернильницу.

— Не будем друг друга задерживать, сеньора.

— Конечно, — самым теплым, какой могу организовать, голосом, говорю я, протягиваю руку к бумагам и беру их, хотя Архента трясется, как заячий хвост от одного их вида, беру и держу обеими руками, — дорогой сеньор Фелипе, я так ценю ваше стремление к тому, чтобы начинания и труды моего покойного мужа не остались напрасны! Вы же понимаете, что я не только глубоко невежественна в деловых вопросах, но и сейчас, после столь ужасных событий, вряд ли смогу прочесть хоть строчку. Надеюсь, ваши с моим покойным супругом дела не настолько рискованны, чтобы развалиться в течение, скажем, недели?