Серебряная маца и другие истории - страница 11

Но на этот раз мудрая старая женщина ошиблась. Ей не составило труда попасть во внутренние королевские покои. Но когда доложили о ее приходе, навстречу из дверей появился сам Томас де Торквемада. Его жестокий, пронизывающий взгляд не отрывался от величественной фигуры благородной еврейки. Долю секунды даже он находился под впечатлением достоинства и внешнего спокойствия доньи Ракель.

"Что тебе нужно здесь, еврейка?"

"Я пришла к моей благородной королеве по своему частному делу", - ответила, не дрогнув, донья Ракель.

"У благочестивой королевы не может быть дел с вашим вероломным народом. Уходи!"

В этот момент из своих покоев появилась королева Изабелла. Ей сразу же стало ясно, что доминиканец, ее самый доверенный советник, человек, которого боялись все, встретил в лице старой почтенной женщины достойного противника. Донья Ракель стояла с поднятой головой, указывая Торквемаде на королевский медальон, знак своих заслуг. Ее голос был так же тверд, как и голос Торквемады: "Мне кажется, что его величество король и прекрасная женщина, наша королева, не согласятся с таким мнением священнослужителя, чья вера провозглашает милосердие и доброту по отношению ко всем людям".

Но Торквемада был готов возразить: "Ты - мать двух участников заговора против святой инквизиции. Может быть, ты пришла убеждать королеву в правомерности заговора против церкви и ее верных слуг?"

Лицо Изабеллы стало суровым. Он отвернулась от доньи Ракели, которую поразила внезапная перемена, происшедшая в королеве. "Прогоните ее, - раздался резкий голос королевы. - Избавьте нас от присутствия этой предательницы, пока мое терпение не кончилось!" Поклонившись Торквемаде, Изабелла гордо выпрямилась и вернулась в свои покои.

Торквемада не произнес ни слова, наблюдая, как старая женщина сняла с себя золотой медальон, повернулась, пошла к выходу и стала медленно спускаться по длинной лестнице.

Вернувшись в особняк Модилья, она приказала нескольким верным слугам быстро собрать самые необходимые вещи. У нее не оставалось иллюзий. Теперь ее задачей было спасти жен своих сыновей и их детей. Донья Ракель раздумывала над тем, как помочь сыновьям и по возможности сохранить прекрасный торговый дом, который она возглавляла со дня смерти мужа. Но через полчаса после ее возвращения явились солдаты во главе с офицером и королевским казначеем.

"Именем короля, - сказал офицер, - вы и ваша семья находитесь под домашним арестом. Никто не должен ни входить, ни покидать этот дом. На все ваше имущество наложен арест, оно находится под опекой короны, пока святой суд не решит судьбу ваших сыновей".

Тотчас же у входа и по всему дому была расставлена стража, чтобы следить, насколько точно исполняется королевский указ. Но донья Ракель не чувствовала себя побежденной людьми Торквемады.

Ее старая служанка по прозвищу Дуэнья, с молодых лет неотлучно находившаяся при хозяйке, сумела передать послания доньи Ракели нескольким достойным доверия служащим ее торгового дома. Дуэнья казалась совершенно глухой, и после нескольких безуспешных попыток заговорить с ней солдаты перестали обращать на нее внимание, решив, что старуха к тому же немного не в своем уме. Через Дуэнью донья Ракель сумела распорядиться, чтобы все ее корабли не заходили в гавань, оставаясь недосягаемыми для жадных лап инквизиции, и смогли уплыть в безопасные порты.

Один из племянников доньи Ракели жил в Константинополе, управляя делами Модилья в этом городе. Донья Ракель назначила его временным главой торгового дома, дав ему все полномочия вести дела по собственному усмотрению.

Больше всего донью Ракель мучила участь сыновей, заключенных и подвергавшихся пыткам в подземельях монастыря, где заседал суд. Из участников заговора удалось вытянуть немало признаний, многие из них уже погибли в огне аутодафе на площади Кемадеро, выстроенной по плану одного из маранов, который впоследствии был там же и сожжен.

Донья Ракель тревожила и судьба семей ее сыновей. Ради них она решилась даже обратиться к другу семьи - кардиналу при папском дворе в Риме, - но и он вернул ее послание в севильский суд. Слухи о том, что делается в подземелье, почти не оставляли надежды, и донья Ракель решила спасти хотя бы внучек, отослав их к племяннику в Константинополь. Если бы служители инквизиции не явились так скоро, дети успели бы покинуть Севилью.