Серебряный остров - страница 19
— Здорово! — прошептал Санька.
— Почище сокровищ Чингисхана, — отозвался Рудик. Только Цырен промолчал. Но вскоре батарейка иссякла, и ребятам волей-неволей пришлось покинуть картинную галерею, созданную руками доисторических предков…
После длинного мертвого часа ребята не спешили вставать, берегли силы. Да уж и беречь-то было нечего. Они уговорились не напоминать ни о чем съедобном, и все-таки время от времени то один, то другой произносил мечтательно:
— Дома сейчас ужин готовят…
— А помните, хариусов пекли? Так и чудится запах…
— Что там хариусы! Хоть бы сухарик на троих! От этих разговоров настроение вовсе испортилось, внутри противно посасывало, и Рудик почувствовал, что его опять клонит в сон. Тогда он встал и решительно направился к выходу.
— Ты куда? Уж не за грибами ли?
— Смолу добывать. Сейчас валяемся без толку, а дома пожалеем. И захочется посмотреть картины, да не на что будет.
Но факел так и не понадобился. Картинная галерея древних была освещена… солнцем. Откуда-то с необозримой высоты пробился в пещеру тоненький сверкающий луч. Он был такой отчетливый, такой теплый, что хотелось тронуть его рукой. Не чудо ли — солнце в подземелье!
Только теперь просматривалась вся высота свода. Наверное, там, в потолке, была трещина, выходившая к поверхности где-то на вершине утеса. Отраженный дневной свет поглощался расстоянием, лишь прямой луч низкого предзакатного солнца смог проколоть насквозь этот огромный каменный мешок.
Проворный луч освещал не всю стену сразу, а каждый рисунок по очереди. Малейшая неровность камня отбрасывала свою тень, от этого рисунки приобрели выпуклость, рельефность и' стали еще выразительнее. Солнце клонилось к горизонту, луч света медленно полз по стене и таинственно оживлял фигурки людей и животных.
Ребята сидели на полу пещеры, как в кинозале, и перед ними сценка за сценкой развертывался неповторимый фильм из времен доисторического человека. «Трудна жизнь охотника, — словно бы рассказывал этот человек, озабоченно нахмурив брови. — Трудна и полна опасностей. Но люди, если они вместе, если они смелы и упорны, сильнее всех на свете! Мы преследовали оленей — убежали олени. Мы погнались за табуном диких лошадей — умчался табун. Тогда мы рискнули напасть на царя зверей — мамонта. Мы действовали дружно, решительно — и не устоял против нас мамонт. Мы весело отпраздновали победу, закатили пир горой. Но не потому, что добыли много мяса, а потому что поняли: человек сильнее всех на свете!»
Да, этой картинки раньше не было, она появилась как бы из ничего — охотники, пирующие у костра. Появилась и снова исчезла, ушла обратно в камень.
Давно растаял солнечный луч, в пещере стало темно, а ребята все еще сидели, завороженные. На верное, в таком же оцепенении сидели здесь много веков назад одетые в шкуры люди — и оживали перед ними фигурки животных на стене.
— Кино! — восторженно выдохнул Санька. — Честное слово, первобытное кино!
Было над чем призадуматься… Выходит, мало с таким мастерством высечь рисунки, надо еще рассчитать ход солнца, чтобы из отдельных картинок сложился цельный и последовательный рассказ. Выходит, не такие уж дикие были они, доисторические предки!
— Теперь я знаю, как они ходили на охоту, — сказал Цырен. — У них был второй выход. Один — к морю, другой — в тайгу. Или его завалило за это время, или… или они какую-нибудь лестницу соорудили, мало ли что могут придумать — умные люди.
— Жаль, нет больше фонарика, — Рудик чиркнул спичку и запалил чадящую коптилку. — А теперь и факела не будет. Прощайте, картинки! До скорой, встречи!
— Ты что, думаешь вернуться сюда?
— А как же!
— Значит, надеешься выбраться?
Цырен задал этот вопрос с такой безнадежной тоской в голосе, что у Рудика холодок по спине пробежал.
— А ты решил пещерным человеком стать?
Цырен не ответил, и Рудик, волоча ноги по неровному полу, подумал вдруг, что не завтра, так послезавтра у него уже не хватит сил, чтобы шуткой ответить на неосторожно оброненную товарищем горькую фразу.
Назавтра их разбудил отдаленный пароходный гудок. Как ошпаренные выскочили они на площадку, махали белой рубашкой, полотенцем, кричали, но пароход был слишком далеко.