Серебряный остров - страница 50
С тех пор, как поссорился с Санькой. А суровое молчание деда вовсе доканало. И поделом, что остался один, сам виноват!
Он начал мало-помалу осознавать свою вину и перед дедом, и перед ребятами, и перед классом. Но ведь осознать мало! Он понятия не имел, что нужно сделать, чтобы вернуть прежнее к себе отношение, и ходил мрачный, насупленный. Под конец совсем нос повесил. И тут это приглашение…
Конечно, никто не избавит его от самого себя, не расшевелит и не развеселит, тут никакая елка не поможет. Но оставаться одному было вовсе нестерпимо. Он думал, попрыгают немного вокруг елки, подурачатся и через час-полтора вернутся домой — на морозе не больно-то разгуляешься. Но то, что увидел Цырен на Заячьей поляне, заставило сердце заколотиться.
Высоченная разлапистая ель посреди поляны вспыхивала то красными, то синими, то зелеными, то желтыми огоньками. А поодаль затаились в полутьме мохнатые от куржака деревья и кусты. Медленно кружась, падали с неба переливающиеся блестки — синие, желтые, красные… Гремела радиола, ребячий смех и крики разносились по окрестной тайге, и Цырен подумал: «Всех медведей в берлогах разбудят, черти полосатые. А вообще-то здорово!»
В дальнем конце поляны горел костер — кто замерз, мог погреться. На помосте, сколоченном из свежих досок, дымил и пыхтел, как паровоз, крутобокий интернатский самовар. Дородная тетя Дуся в огромном поварском колпаке угощала чаем с блинами.
А по соседству возвышалась великанша снежная баба — морковка вместо носа и настоящая метла в руках. Вокруг елки уже водили хоровод Снегурочка и Дед Мороз. Снегурочку Цырен сразу узнал, это была Маринка Большешапова из восьмого, первая школьная красавица. А вот Дед Мороз… «Видно, кто-то из шефов, леспромхозовский, — решил Цырен. — Молодцы шефы, вон сколько интересного напридумывали! Хотя… какие они шефы, скорее уж родители».
Увидев Цырена, Дед Мороз остановил хоровод и, воздев руки, продекламировал зычным басом:
Он отвел Цырена в сторонку, где стоял на снегу его пузатый мешок, и сказал голосом заговорщика:
— Прикрой свое озабоченное чело маской Буратино — и ты поймешь, как прекрасна жизнь!
С этими словами Дед Мороз протянул Цырену маску, состоящую из длинного красного носа да очков. Тотчас подскочила Маринка Большешапова, помогла завязать тесемки и шепнула:
— Ой, Цыренчик, ты здесь ходишь печальный и одинокий, а тебя по всей поляне разыскивает очень симпатичная лисичка!
Впечатление создавалось такое, будто лишь его и ждали, а едва он появился, напропалую бросились веселить. Но маска в самом деле помогла, Цырен почувствовал себя свободнее, точно и впрямь переселился в него легкомысленный Буратино, даже песенку замурлыкал. И тут перед ним остановилась лисичка. Цырен ухватил ее за воротник.
— Это ты меня разыскивала, очень симпатичная лисичка?
— Отпусти меня, Буратино! — завопил какой-то пятиклашка. — Я потерял свой класс!
Следующая лисичка была ростом повыше и как будто в женском пальто. Цырен и ее сцапал за руку:
— Это ты меня разыскивала, лисичка?
Лисичка рассмеялась и бегло заговорила по-английски.
— Ой, простите, Александра Степановна, я думал…
Больше Цырен не решился останавливать лисичек, да и столько их мелькало вокруг — всех не остановишь.
Наконец, он отыскал свой класс. Волки, зайцы, медведи, совы и матрешки, столпившись в кружок, слушали частушки, которые пел, подыгрывая на балалайке, добродушный слоненок. Завидев Цырена, он запел знакомым голосом Кешки:
Ребята подхватили припев, захлопали в ладоши, а Цырен отобрал у слоненка балалайку и, невпопад тринькая по струнам, запел частушку, которая тут же сама собою сложилась в голове:
Кешка остался недоволен.
— Давай-ка сюда инструмент, носатик. Всю настройку сбил! Это тебе не фортепьяны какие-нибудь…