Серебряный остров - страница 51
И тут между ними возникла лисичка. Без сомнения, та самая «очень симпатичная лисичка». Она бесцеремонно подхватила Цырена под руку и отвела в сторону.
— Ты не выполнил условие, — сказала она приятным низким голосом, явно измененным. — «С собой обязательно иметь: а)…»
Цырен ухмыльнулся.
— А ты откуда знаешь, длиннохвостая?
— У лисы нюх острый, все знает!
— Зачем же ты меня искала, очень симпатичная лисичка?
— Кто тебе сказал? — в голосе ее прозвучала досада.
— Снегурочка.
— Вот трепуша! — Цырену показалось, под маской блеснули чьи-то знакомые глаза. Впрочем, может быть, их цвет исказили вспыхнувшие в этот момент красные лампочки на елке. — Я намерена поделиться с тобой одной потр-р-рясающей тайной, Буратино…
— Какой еще тайной?
— Тайна будет под конец.
— Хитришь, рыжая.
— Я вовсе и не рыжая!
— Лисица в старости слаба глазами стала…
— Во-первых, не лисица, а мартышка.
— Почти одно и то же. А во-вторых?
— Во-вторых, у лисицы глаз зоркий. Я тебя на сквозь вижу.
— Вот и брешешь! Ну-ка, о чем я сейчас думаю?
— Ты думаешь: кто же, черт побери, эта лиса?
— Шибко нужно! Я тебя давно узнал, — соврал Цырен.
— Если бы узнал! — рассмеялась лисичка. — Если бы…
Они прогуливались по кругу, и лиса крепко вцепилась в его руку. Сначала ему было просто весело — хоть поболтать с кем-то, душу отвести. Потом стало интересно. Незаметно Цырен и сам разошелся — болтал, шутил, сыпал цитатами из басен и стихов, непременно приплетая к месту и не к месту лису, совсем забыв про свои недавние переживания.
— А ты, лиса, не боишься в лес ходить?
— С какой стати? Я в лесу родилась.
— А что ты больше всего любишь?
— Конфеты люблю, шоколадные. В кино комедии люблю, чтоб смеяться до упаду. Рыбачить люблю. Танцы люблю. Пошли танцевать, Буратино! Слышишь, «Енька»!
И она, не дожидаясь согласия, потащила Цырена туда, где уже прыгали по вытоптанному снегу две шеренги плясунов. После «еньки» был казачок, потом еще что-то, Цырен развеселился, разгулялся, скакал и дурачился больше всех, а когда спохватился, лисички рядом не было.
Ему стало скучно. Так скучно, хоть убегай с елки. Оказалось, она нужна ему, эта говорунья. Может, завтра выяснится, что это самая обыкновенная девчонка, вовсе не веселая и не красивая. Однако он уже почувствовал в ней родственную душу и понял, что готов подружиться с нею. Но даже если не подружится, даже если никогда не узнает, кто водил его за нос весь новогодний вечер, все равно сегодня она нужна ему, «очень симпатичная лисичка».
Он пошел искать ее и наткнулся на Кешку, который успел потерять где-то свой хобот, одни слоновьи уши-лопухи торчали.
— Не видал лисичку?
— Балда! Здесь столько лисичек — легче иголку в стоге сена найти. Айда лучше чай пить.
После чая Кешка заманил его на конкурс чтецов. Какая-то сова читала стихи на английском языке. Среди членов жюри стояла англичанка Александра Степановна, уже без маски. Они пошли дальше, Цырен то и дело вертел головой по сторонам, присматривался к встречным лисичкам, но ни одна не обратила на него внимания. Зато Дед Мороз без лишних разговоров сгреб друзей и включил в свою команду по перетягиванию каната. Их команда называлась «медведи», и все-таки они проиграли «зайцам» со счетом два-три. В итоге Цырен так взмок, что пришлось снять шапку.
И тут снова появилась лисичка. Она стояла в сторонке совсем одна и, кажется, изо всех сил скучала.
— Ну, развеселился, Буратино? Это я тебе свое веселье передала. Себе ни капельки не оставила.
Голос у нее был грустный. Она поежилась и запрятала руки поглубже в карманы.
— Да ты замерзла! Пойдем погреемся у костра.
Они болтали о разных разностях: о контрольных работах и об учителях, о порядках в интернате и о новых фильмах, о фигурном катании и о дельфинах. Выяснилось, что их мнения почти во всем совпадают, Цырену это показалось почти неправдоподобным, он привык спорить, «ершиться», как говорил Кешка, и было очень приятно, когда с тобой соглашаются. Однако еще приятнее оказалось — чего уж он никак не ожидал — соглашаться самому. Но лисичка говорила вещи такие дельные, разбиралась в людях, фильмах и даже в хоккее так тонко, что Цырену оставалось лишь восторгаться новой нечаянной знакомой — и соглашаться во всем.