Сесиль. Амори. Фернанда - страница 54

Нынешнюю хозяйку тоже звали г-жой Амброн, только она приходилась невесткой той, другой, после того как вышла замуж за ее старшего сына, а свекровь отошла от дел, оставив гостиницу им.

Впрочем, г-жа Амброн жила в соседнем доме и большую часть времени по-прежнему проводила в бывшем своем жилище.

Сесиль спросила, нельзя ли поговорить с ней. Ей ответили, что нет ничего проще: г-же Амброн сообщат, что ее спрашивают приезжие.

Тем временем вернулся Анри; из-за таможенных формальностей выгрузить вещи можно было не раньше чем на следующий день после обеда, и он пришел сказать об этой задержке маркизе и Сесиль, выражавшим вначале желание уехать на другой же день; решено было, что уедут они лишь послезавтра утром.

Отъезд стал предметом серьезного спора между маркизой и внучкой. Сначала маркиза хотела ехать на перекладных, но для этого надо было нанять или купить коляску, и Сесиль, знавшая от матери, какие малые средства остались у маркизы, заметила бабушке, сколько они сэкономят, если поедут дилижансом; хозяин гостиницы, который в тоже время ведал общественным транспортом, пришел маркизе на помощь, предложив ей взять отдельное купе для себя, внучки и горничной — там ей будет не хуже, чем в коляске или в берлине, и доедет она почти так же быстро, как на перекладных.

Наконец маркиза, к величайшему своему сожалению, дала уговорить себя, вняв разумному доводу, и на отъезд через день в графу «Купе» вписали три имени: маркизы де ла Рош-Берто, Сесиль де Марсийи и мадемуазель Аспасии.

Узнав об этом решении, Анри тотчас заказал себе место в дилижансе.

В эту минуту вошла г-жа Амброн, собираясь, с присущей ей предупредительностью, предоставить себя в распоряжение тех, кто ее спрашивал.

При виде этой достойной женщины, столько сделавшей для несчастных беглянок — бабушки, матери и ее самой, — Сесиль раскинула руки, намереваясь броситься ей на шею, однако поданный маркизой знак остановил девушку.

— Что вам угодно, сударыни? — спросила г-жа Амброн.

— Сударыня, — отвечала маркиза, — я госпожа де ла Рош-Берто, а это — мадемуазель Сесиль де Марсийи, моя внучка.

Госпожа Амброн поклонилась, но было ясно, что произнесенные маркизой имена ничего ей не говорят. Маркиза заметила это.

— Стало быть, вы не помните, сударыня, — продолжала она, — что мы уже останавливались в вашей гостинице?

— Возможно, сударыня оказывала мне такую честь, — отвечала г-жа Амброн, — мне стыдно признаться, но я не могу припомнить, в какое время и при каких обстоятельствах.

— Дорогая госпожа Амброн, — сказала Сесиль, — я уверена, вы вспомните нас. Не забыли ли вы двух несчастных беглянок, переодетых крестьянками, которые приехали к вам сентябрьским вечером тысяча семьсот девяносто второго года в маленькой повозке в сопровождении одного из своих арендаторов по имени Пьер?

— Да, да, конечно, — воскликнула г-жа Амброн, — отлично помню! У молодой дамы была еще девочка трех или четырех лет, настоящий херувимчик, маленький ангелочек…

— Остановитесь, дорогая госпожа Амброн, остановитесь, — с улыбкой прервала ее Сесиль, — иначе, если вы еще что-нибудь добавите, я не осмелюсь признаться, что эта девочка, этот ангелочек была…

— Да неужели?

— Да! Это я.

— Как! Это вы, моя бедная девочка? — воскликнула добросердечная хозяйка.

— Ну и ну! — прошептала маркиза, уязвленная подобной фамильярностью.

— О, прошу прощения! — опомнившись, воскликнула г-жа Амброн, хотя и не расслышала возмущенного шепота маркизы. — Прошу прощения, мадемуазель, но я вас видела такой маленькой!

Сесиль протянула ей руку.

— Однако вас ведь было трое? — спросила г-жа Амброн, оглядываясь по сторонам, словно надеясь увидеть баронессу.

— Увы! — прошептала Сесиль.

— Да, да, — продолжала г-жа Амброн, прекрасно понимая, что означало горестное восклицание девушки. — Да, изгнание дело суровое; многим из тех, кого я провожала, назад уже не вернуться. Не отчаивайтесь, милая барышня, у Господа есть свои резоны посылать нам испытания, да вы и сами знаете: Господь призывает к себе своих избранников.

— Сударыня, — не выдержала маркиза, — не будем больше говорить о подобных делах, я так чувствительна, и воспоминания причиняют мне боль.