Сесиль. Амори. Фернанда - страница 55

— Прошу прощения у госпожи маркизы, — отвечала добрейшая хозяйка, — я только хотела доказать мадемуазель, что прекрасно помню, как вы останавливались у меня в гостинице. А теперь, госпожа маркиза, соблаговолите сказать, с какой целью вы меня вызвали?

— Это не я вас вызвала, дорогая госпожа Амброн, это моя внучка — мадемуазель де Марсийи, вам лучше объясниться с ней.

— В таком случае не соблаговолите ли вы, мадемуазель…

— Я вызвала вас, любезнейшая госпожа Амброн, прежде всего, чтобы выразить сердечную благодарность, ибо за услугу, которую вы нам оказали, можно заплатить лишь вечной признательностью, и еще я хотела спросить вас, не найдете ли вы кого-нибудь, кто мог бы проводить меня завтра утром на берег моря, на то самое место, откуда вот уже скоро двенадцать лет назад мы отплывали, если, конечно, бабушка позволит мне пойти туда, — добавила Сесиль, поворачиваясь к маркизе.

— Разумеется, — отвечала г-жа де ла Рош-Берто, — при условии, что госпожа Амброн даст вам в провожатые человека надежного и благоразумного. Я предложила бы вам Аспасию, но вы же знаете, что по утрам я не могу обходиться без нее.

— Я сама пойду, госпожа маркиза, сама пойду! — воскликнула г-жа Амброн. — Я буду просто счастлива проводить мадемуазель, и так как я, благодарение Господу, лично присутствовала при вашем отъезде, сударыни, то лучше, чем кто-либо другой, сумею все рассказать, если мадемуазель пожелает узнать подробности.

— Госпожа маркиза, — спросил Анри, с величайшим интересом наблюдавший за этой сценой, — не позволите ли вы и мне сопровождать мадемуазель?

— Я совсем не против, Анри, — отвечала маркиза, — и если вам по душе красочные воспоминания, ступайте, дети мои, ступайте.

Затем, словно для очистки совести, маркиза подала бывшей хозяйке едва заметный знак, как бы говоривший:

«Госпожа Амброн, поручаю их вам, приглядывайте за ними».

Госпожа Амброн понимающе кивнула в ответ, прогулку назначили на следующий день, и все разошлись по своим комнатам.

И Анри и Сесиль провели добрую, спокойную ночь; они расстались в одиннадцать вечера и должны были встретиться в восемь утра. В Англии они встречались лишь раз в неделю и всегда в присутствии свидетелей, так что видеть друг друга каждый день — это же огромное событие, и пускай они будут не одни, зато у них появится возможность идти держась за руки, а в трудных местах Анри поддержит Сесиль — словом, прогулка станет настоящим праздником, в особенности для молодого человека.

Поэтому в шесть утра он был уже готов, не в силах понять той медлительности, с какой двигалось время, обвиняя все часы мира в безжалостном отставании от английских. Не было ни одних часов, вплоть до его собственных, до тех пор весьма точных, которые он не считал бы теперь испорченными из-за плавания по морю.

Сесиль тоже проснулась очень рано, однако не решалась справиться о времени. Судя по освещению, было раннее утро; два или три раза, встав с постели, она подходила к окну, чтобы удостовериться в этом, и один раз заметила сквозь жалюзи Анри, уже готового и вопросительно поглядывавшего на ее окно: из-за таинственной завесы он не мог разобрать, собирается ли и она тоже. Тогда Сесиль осмелилась позвонить и спросить, который час. Оказалось, половина седьмого.

Она попросила горничную сказать ей, как только появится г-жа Амброн.

Но у г-жи Амброн не было причин, как у Анри и Сесиль, торопить время, и она пришла лишь точно в условленный час.

Сесиль тут же спустилась и увидела в зале Анри. Молодые люди задали друг другу положенные вопросы, и оба признались, что эта ночь, проведенная в жалкой гостинице, была одной из лучших за всю их жизнь.

Сесиль больше всего хотелось вновь увидеть место посадки, и поэтому г-жа Амброн сочла излишним заставлять молодых людей проделывать тот же путь, который пришлось выбрать тем опасным вечером, когда Пьер, чтобы отвести подозрения, вынужден был выехать на дорогу в Монтрёй; они просто дошли до конца улицы Нации, а у городской заставы свернули влево на маленькую грунтовую дорожку, которая и вывела их на обрывистый берег.

Возможно, для кого-то другого подобная прогулка, если не считать ее цели, была бы весьма заурядной и незначительной; но для Сесиль, девушки из коттеджа, которая никогда ничего не видела и прогулки которой заканчивались с одной стороны у стены маленького садика, а с другой — у церковного порога, все было ново, все было необычайно; словно птичке, вылетевшей из вольеры и не без доли страха ощутившей себя на свободе, мир показался ей огромным; затем вдруг ее охватило желание проверить крепость ног, подобно тому как птица пробует свои крылья, пуститься бегом по бескрайнему пространству и искать там неведомое, что, как она чувствовала, существует и чего, тем не менее, она не видит и не понимает. Все это вызывало у нее внезапную, краску на лице и трепет, который передавался Анри, на чью руку опиралась ее рука, ощущавшая в ответ нежное пожатие, что так сильно взволновало Сесиль в тот миг, когда в дуврском порту она всходила на корабль, который должен был доставить ее во Францию.