Сесиль. Амори. Фернанда - страница 56
Наконец они дошли до края обрыва: отсюда море открывалось во всей своей широте и во всем своем величии. Океан несет с собой угрюмое величие, которого нет у Средиземного моря даже в бурю; Средиземное море — это, по сути, озеро, лазурное зеркало, жилище белокурой капризной Амфитриты, тогда как океан — это старый Нептун, раскачивающий мир своими руками.
Охваченная восторгом, Сесиль остановилась на мгновение; мысль о смерти, о Боге, о бесконечности завладела ею перед лицом необъятности, и две крупные слезы покатились по ее щекам.
Затем девушка увидела у своих ног узенькую тропку, по которой той ненастной ночью она спускалась на руках матери.
Не ожидая, пока г-жа Амброн подтвердит ее догадку, Сесиль ступила на узенькую тропочку сама.
Анри последовал за ней, готовый подхватить ее, если она оступится, ибо на таком узком пространстве два человека не могли идти рядом.
Они спустились на галечный берег как раз в том месте, где беглянки дождались подобравшей их шлюпки. Подробности той ночи Сесиль виделись как в тумане; главное, что ее, ребенка, поразило тогда, — это неумолчный шум волн, обрушивавшихся на гальку и казавшихся могучим дыханием океана.
Волны рокотали по-прежнему, находя отзвук в ее воспоминаниях.
На минуту она застыла неподвижно, погрузившись в созерцание, затем, словно почувствовав при виде такого зрелища необходимость в чьей-то поддержке, Сесиль повернулась к стоявшему подле нее Анри и, опершись на его руку, прошептала:
— Как это красиво! Как это необъятно! Как это возвышенно!
Анри ничего не ответил; он держал шляпу в руке, стоя с непокрытой головой, будто в церкви.
Бог вездесущ, но молодые люди чувствовали его присутствие именно там.
Они простояли так час, предаваясь безмолвному созерцанию; но и поддерживая друг друга, оба, вероятно, испытывали одно и то же чувство, ощущая собственную слабость и ничтожество в сравнении с такой могучей силой и величием.
Точно так же Поль и Виргиния поклялись перед лицом подобного зрелища любить друг друга вечно и никогда не разлучаться.
Бедные зимородки!
Госпоже Амброн пришлось напомнить Сесиль и Анри, что пора возвращаться в гостиницу, иначе молодые люди провели бы здесь весь день, не обращая внимания на движение времени.
Они пустились в обратный путь, но то и дело останавливались, с сожалением оглядываясь назад, посылая прощальные взгляды, подбирая красивую яркую гальку с разноцветными прожилками, которой морская вода придает такой блеск, что ее можно принять за драгоценные камни, и которая через два часа, подобно многим вещам в мире, тускнея, превращается в самые обычные камешки.
По возвращении в гостиницу они застали маркизу не только одетой, но и уже беседующей с адвокатом, за которым она послала, чтобы проконсультироваться относительно своих прав на возвращение конфискованного у нее Конвентом имущества.
Адвокат разъяснил маркизе многое, о чем она понятия не имела: консулат, оказывается, имеет своей целью монархию, не пройдет и трех месяцев, как Бонапарт станет императором, а так как новому трону понадобится двойная поддержка прошлого и будущего, все старинные знатные семейства, которые примкнут к новой династии, безусловно будут приняты с радостью.
Что же касается конфискованного имущества, то об этом нечего было и думать; однако взамен в виде компенсации Империя, располагая средствами, пенсионами, должностями и майоратами, готова была предоставить все это тем, кто пожелает принять такую компенсацию.
Беседа эта заставила маркизу задуматься. Что же касается Сесиль, то она не понимала, каким образом дела политические могут повлиять на ее судьбу.
Маркизу же поражало то спокойствие, с каким Франция подчинялась господству какого-то корсиканца, ничтожного артиллерийского офицера, выигравшего несколько сражений и совершившего переворот 18 брюмера, — только и всего.
Они с Анри долго обсуждали этот вопрос. Анри всем сердцем был привязан к свергнутой династии, верность которой хранила вся его семья, но Анри был молод, Анри мечтал о славном будущем, Анри получил военное образование, и в глубине души Анри считал, стараясь, возможно, заглушить голос совести, что служить во Франции — это значит служить Франции. Человек, стоявший во главе страны, сделал ее могущественной и прославленной, что явилось своего рода оправданием незаконности его власти. Бонапарт в глазах Анри был узурпатором, но он, по крайней мере, обладал теми блестящими качествами, которые заставляют признать узурпацию.