Северные рассказы - страница 6

Нес он туда свою мятежную ненависть, ярость и желание хорошо работать, хорошо, честно жить. За спиной уносил колчан со стрелами, в руках тугой лук старика.

Долго шел Майри. Сколько холодных ночей и дней пережил он за дорогу в поисках счастливой страны! Уже редели и мельчали леса, свирепее становились ветры. Начиналась тундра...

Долго шел парень, пока не встретил случайно обоз оленей и ненцев, кочующих по первому снегу в сторону Березова.

— Куда путь твой лежит, друг? — спросил Майри старый ненец, погонщик первой упряжки.

— Я ищу землю вольную и счастливую, где нет царских и торговых людей, где не убивают, не разоряют хозяйство и не заставляют верить в других богов, друг. Говорят в Березове, что есть такая земля туда дальше, — махнул рукой на север Майри. — Туда не пришли еще худые люди царя, и мой народ живет хорошо, сытно. Туда иду я.

— А разве в Березове худо живут? — с тревогой спросил старик, жадно заглядывая в глаза юноше, пока тот говорил.

— Шибко худо. Нет правды там! Оленей отбирают, бьют, зверя берут за водку.

Замолчал Ходакам, и безмолвствовал старик-ненец. Олени отдыхали на снегу, и молчали женщины и сыновья старика на нартах. Долго молчали оба, пока не спросил сам себя оленевод:

— Так куда же? Где тропа к правде? Я тоже ищу эту счастливую страну. От несчастья и бед ухожу в Березовские леса. Ты не ходи туда, хасово[12]. Много русских пришло в тундру. Туда же много худых законов привезли с собой царские люди. Много песцов и лисиц отбирают за ясак, много отрубают олешек. Злые русские шаманы заставляют силой поклоняться новому богу, имена предков заставляют бросать и звать по-новому... Где же правда?

Так долго и молча стояли они — искатели украденной свободы и правды. Молча простились и пошли своей дорогой.

Опять долго шел снегами Майри наедине с своими печальными думами. И вот, сияющим утром зимнего дня увидел он далеко-далеко на горе дома. «Обдорск!» — решил Майри и быстрее зашагал вперед. Шел и боялся поднять голову на гору, боялся увидеть то, что так глубоко ненавидел, от чего бежал. На полдороге поднял голову и застыл, как камень... Высоко в небе, выше всех домов, блестел над тундрой золотой крест церкви!

Сколько стоял он — не знает, только вышел вдруг из оцепенения, выкрикнул что есть силы: «Где правда?!» и бросился бегом напрямик к ненавистному кресту. Бежал, по пояс вяз в снегу, падал, вскакивал и вновь бежал.

Подбежав к церкви, Майри торопливо взял на изготовку лук и стал посылать стрелы в деревянный позолоченный крест. Одну за другой слала тугая тетива стрелы кверху, в проклятое зло тундры, в несчастье тайги и Заполярья...

Собирался народ, бежали стражники, а он все стрелял и стрелял, пока не сбили его с ног.

Упал Ходакам — питомец миссионерской Тобольской школы — около подножья опозоренного им храма, а вверху, впившись в позолоченное дерево креста, раскачивались две стрелы... Православные набросились на Майри, били его долго, до потери сознания. Потом отвели к воеводе.

Через десять дней предстал Майри Ходакам перед судом так называемой Обдорской самоедско-остяцкой управы. Судили его быстро, ибо он и в управе, и на допросах воеводы молчал, как рыба.

Ни побои, ни бешеная ругань воеводской своры, ни сладкие увещания миссионера-монаха не открыли его рта для ответов на вопросы. Он крепко стиснул зубы и раскрывал их только для кровавого плевка на пол. Озверелые христиане-миролюбцы отбили ему легкие.

Приговор суда, витиевато выведенный вороватым дьячком, гласил:

«...бить сто раз плетьми потом водить по селу для позора».

Секли жестоко. Во время экзекуции хлынула у него из горла кровь и залила всю грудь. Майри не стонал, ни о чем не просил. К концу порки вновь потерял сознание. А потом отлили его ледяной водой, накинули на шею веревку и водили по селу для позора, для посмешища и острастки.

После наказания худой и бледный Майри Ходакам ушел из Обдоры в леса Надым-реки. Рассказывали потом ненцы из Надымской тундры, что появился в их местах новый человек — остяк— хмурый, злой и неразговорчивый. Работал у кулаков, но подолгу не жил ни у одного. Ссорился, бывало, дрался с ними и уходил прочь. Так и ушел искатель вольной счастливой земли на Таз-реку. Долго бродил один, пока судьба не свела их вместе — Вавлю и Майри.