Северные рассказы - страница 53

Так случалось с Воловичем — хорошим врачом, но незадачливым поваром. Но нужно сказать, что условия работы у него были очень тяжелые. Представьте себе брезентовую палатку, покрытую всю изнутри льдом и инеем. Обледенелый брезентовый пол, стол из ящиков от папирос, покрытый клеенкой и коркой льда. За палаткой— полярная ночь, пурга и мороз. Посуда при мытье тут же обмерзает, и тарелку от тарелки без горячей воды не оторвать. Продукты, хранящиеся снаружи, не взять голыми руками. Все они имеют температуру минус 40–50 градусов. И вот в этих условиях, не теряя ни на минуту присутствия духа, пока варится грибной суп, человек в своем дневнике пишет стихи и музыку, полные оптимизма, юмора и уверенности в победе. Так родился «Полярный вальс».

Эта чудесная песня и зазвучала первой в нашем самодеятельном концерте. Но хор удался плохо. Выручил самодеятельность гостящий у нас механик экспериментальных мастерских Арктического Института Володя Суворов. Он оказался талантливым гитаристом и певцом. Веселье продолжалось до отбоя и отхода ко сну.

После октябрьских праздников мы начали перестановку лагеря и сборку домиков.

Кто не жил месяцами на льду Центрального полярного бассейна, тот с большим трудом может понять ощущение людей, которые из давно надоевшей холодной и неуютной палатки перебираются в теплый и достаточно удобный домик. Нам казалось, что это жилье, так похожее внешне на любой дом большой Земли, будет и нам надежной и уютной защитой не только от непогоды, но и от всех случайностей. Свои жилища мы оборудовали уютно и удобно для работы и жизни, устраиваясь капитально и надолго. Продумывались все мелочи работы и быта. Вопрос, где сделать полочку для книг или где повесить умывальник, обсуждался много и творчески. Ведь маленький домик необходимо было превратить в лабораторию для работы и в то же время обставить возможно уютнее. В общем мы устроились для длительной работы и жилья более чем хорошо. После тесной, холодной и неуютной палатки жизнь в домике показалась нам прекрасной.

Однако нашей спокойной и уютной жизни суждено было вскоре нарушиться. Уже 20 ноября начали наблюдаться подвижки льда вокруг нашей льдины. А 21 ноября, в 12 часов 30 минут по Московскому времени, в северо-восточном направлении был слышен сильный грохот, сопровождавшийся сотрясением всего нашего поля. Многие выскочили из домиков и приступили к осмотру окрестностей лагеря. Однако ничего не обнаружили.

23 ноября периодически слышалось торошение льда во всей северо-восточной части льдины. В этот день мне довелось дежурить по лагерю. Вот что я писал в вахтенном журнале:

«В 7 часов 45 минут замечена подвижка льда по всей северо-восточной части окраины льдины. Пошел туда с Цигельницким, Курко, Медведем и Разумовым. Во время осмотра обнаружили большое разводье, покрытое молодым льдом, сантиметров 15–18 толщиной, которое, видимо, образовалось на этих днях. Разводье находилось от центра лагеря в 300 шагах. Вдоль разводья происходило торошение и подвижка льда, которые сопровождались сильный шумом, скрипом и ритмичными звуками, напоминающими грохот идущего поезда. Около 9 часов торошение и подвижка льдов прекратились. Во время осмотра большую помощь оказала фара, которую зажег Змачинский, но все же противоположный «берег» рассмотреть не удалось. В 10 часов торошение возобновилось. Началась более сильная подвижка с нарастающим шумом и скрежетом. Позвонил Змачинскому и попросил его еще раз зажечь фару для осмотра вала торошения. С ним вместе осмотрели льдину. Подвижка льда продолжалась по всему разводью до 11 часов, затем шум стих. Осмотр при помощи фары показал появление новых валов торошения молодого льда по всей кромке разводья. Штиль сменился северным ветром; видимо, этот ветер и обусловил нажим льда. Периодические подвижки продолжались до 13 часов, постепенна ослабевая. Как потом выяснилось при осмотре всей льдины, образовавшееся разводье прошло в 100 метрах от посадочной полосы, и, таким образом, наше поле еще раз значительно уменьшилось в размерах.

На следующий день стояла пасмурная погода с поземном и температурой воздуха минус 24 градуса. Между 19 и 20 часами в лагере слышны были сильные толчки, но все отнеслись к ним спокойно.