Северный путеводитель для новых русских иноков - страница 2
– Привет, – ответил я. Не особо дружелюбно. Вот не люблю я этих случайных собеседников. Ну, идет себе человек домой после вечера трудного дня, ну, остановился перед решающим рывком перевести чутка дух – так и стой себе спокойно. В стороне.
– Сегодня восходит, – сказал Он, – Даже уже взошел…
Я машинально поднял глаза кверху. Потом вернул на исходную.
Странное чувство. Вроде смотришь на постороннего человека, абсолютно на тебя не похожего – а видишь себя. А смотришь через него – а видишь окружающее пространство его глазами. Очень странное. Послать его что ли, этого «внутреннего Прохора»?
– Кто взошел?
– Орион.
– А-а-а…
Мы помолчали. В тот миг мне в последний раз хотелось, чтобы мы помолчали, так сказать, навсегда. Расставшись добрыми друзьями, само собой.
– Он звучал, когда его хоронили…
– Кто звучал?
– Орион. Они не играли его потом очень долго. Ну, пока дело не стало совсем худо…
«А, брат! – тут же захотелось воскликнуть мне, – Ты извини. Деньги, конечно, есть. Но лишних – нет. Ну, вот так получилось, ты уж осознай и прости. Свыкнись с этой мыслью. Я понимаю, если дело, само собой, стало настолько худо…» Захотелось – но осеклось. Что-то было во всем этом. Что-то… что же…
– Прохор, – наконец-то представился мой стохастический собеседник.
Я назвался. Прохор улыбнулся.
– Я знаю…
М-м… Был у нас такой один, Леха-чекист. Ну, «чекист» и «чекист», мало ли, какие бывают прозвища у людей. А он взял однажды и исчез. А потом вернулся среди зимы, молчаливый такой – и как будто с таким южным загаром на лице (ну, это давно еще было…) И тут же сразу кому-то даже белый след вокруг левого глаза примерещился, ну, словно от оптического прицела… А Леха-то левша был, мало ли. И как-то схлынула былая беззаботность. А потом он подошел и спросил – а по какому, говорит, вы сейчас учебнику математический анализ изучаете? По Кудрявцеву? Или по Тер-Крикорову?
Ну хорошо. Положим, не такая уж большая это тайна. Тем более, первый автор все-таки широко известен. Но – второй? Готовился? Долго? А зачем? И к чему?
– Пойдем, – произнес тут Прохор, – Поехали. Я же знаю, что ты один из нас. Да ты и сам это знаешь…
Странно, но недоверия не было. Так, просто уточнить кое-какие детали.
– Прохор, ты знаешь… Я если чей и есть, то разве что папин и мамин. А так…
– Все ты понял… Времени не много, но оно есть. Сегодня вскрывается. Здесь. Сейчас. Орион…
– Что вскрывается?
– Время. Второе время…
– Чего-о?
– Второе время. Ну, ты же физик! – улыбнулся Прохор, – Должен понимать!
– Да какой там физик… – махнул я рукой. – Так. Это когда было… (стоп. Он и это знает?)
– Ты поймешь очень скоро. На самом деле ты уже понимаешь. И понимал всегда. Просто время не приходило. Второе время…
Я в нерешительности переминулся.
– Меня вообще-то дома ждут…
– Тебя не хватятся. Просто поверь. Так бывает лишь раз. Время дорого. Второе время…
И неназванный Прохор решительно шагнул в темноту, увлекая меня за собой.
…Общая теория Второго времени была практически в одиночку разработана замечательным русским ученым Ильей Владимировичем Бышово-Излуцким. Если говорить кратко и стараться оперировать относительно понятными рядовому читателю и слушателю терминами – вся идея ее заключалась в появлении дополнительной переменной t2 наряду со всем нам привычным, обыденным временем формата t1. С той, конечно, обязательной оговоркой, что суть и Первого-то времени, если вдуматься – далеко так сразу не ясна. И чем больше вдумываешься – тем она дальше и неяснее… Между тем, всего несколько достаточно простых, не требующих громоздкого математического аппарата уравнений вместо ожидаемого усложнения пути – указали практически прямую дорогу к пониманию этой загадочной субстанции. Новая теория не входила ни в малейшее противоречие со всеми общепринятыми построениями, от релятивистской механики Эйнштейна до Объединенной теории взаимодействий и модели суперструн, и прочая и прочая. Наконец-то Время и Пространство словно бы связывались воедино. Горизонты непознанного раздвигались – но в тот же самый миг над ними словно бы всходило утреннее солнце. Предсказывалось существование новых, невиданных доселе миров – не то, чтобы параллельных нашему, но отчасти диагональных ему и перпендикулярных. По крайней мере, с уверенностью можно было говорить хотя бы об одном таком…