Северный путеводитель для новых русских иноков - страница 3

Далеко не все, конечно, было гладко. Даже, если говорить начистоту – все было совсем наоборот. Коллеги по присутственному месту, среди которых, называя, прямо скажем, вещи своими именами – хватало людей недалеких и завистливых, каковые ни в коей мере не оценили (да и не собирались оценивать) прорывные усилия Ильи Владимировича. Руководство исследовательского заведения, в котором он трудился на скромной должности сотрудника по изучению крупно- и мезомасштабных вихрей, ознакомившись с главными выводами новой теории – прямо порекомендовало первооткрывателю сосредоточиться на своих основных служебных обязанностях (хотя именно пристальное внимание и доскональное знание явных и скрытых свойств вращающихся самоорганизующихся структур и натолкнуло Илью Владимировича на его изящную идею, ведь лежавшую же, по сути, на поверхности). Вслед за чем за ним надолго закрепилась репутация если уж и не откровенного шарлатана, то уж во всяком случае – человека, подчас не вполне адекватного реальности.

С философской точки зрения понять как Руководство в частности, так и социум вообще было несложно. Человечество с одной стороны комфортно чувствовало себя и в привычном, первом времени, а с другой – и по этой самой оси t1 проблем ему хватало, чтобы подключать к этому еще и загадочное и неосязаемое «время второе». Опять же, с точки зрения обороноспособности страны (читай – прямой и непосредственный коэффициент финансирования того или иного направления) – и от мезо- и крупномасштабных вихрей прямая польза и выгода не просматривалась даже в самой отдаленной перспективе. И потому приставленный к Илье Владимировичу под видом лаборанта труженик специального надзорного отдела быстро накатал докладную записку, в которой изложил свои нехитрые соображения, после чего на всех попытках опубликовать работу хотя бы под видом гипотезы и забавного научного казуса – был поставлен полный и бесповоротный крест…

– Ты хоть слушаешь меня? – спросил Прохор сквозь грохот вагона метро.

– Слушаю, – отозвался я. Основной поток пассажиров уже схлынул, и можно было сесть рядом и ухватывать не только общую суть разговора.

– А понимаешь?

– Да понимаю!

– Да я знаю! – улыбнулся Прохор, – Я же сразу тебе так и сказал!

…Возвращаясь же к практической стороне дела – разумеется, имелась в теории определенная некорректность и уязвимость. Все было хорошо – но никаким образом не давалась Илье Владимировичу разгадка того, как, в какой момент, при каких граничных либо краевых условиях происходит переход от первого времени ко второму. Где и почему, а главное – зачем временные оси если и не пересекаются в чистом виде – то хотя бы находятся друг от друга на каком-то доступном пониманию расстоянии. Если основная платформа была разработана им с легкостью за какие-то полгода – то над последним, финальным штрихом «перехода» он бился почти полтора десятка лет, но так и не сумел его в итоге поставить. Всякий раз будто бы неведомая и неодолимая преграда вставала на его пути. И система уравнений приходила то в переопределенное состояние, то степень ее превышала критическую величину, то решение не разлагалось более по самым прогрессивным рядам. А без того – все рушилось и скатывалось ко всем привычному и каждому знакомому времени, самому обыкновенному и ничем непримечательному…

Да, земное время тоже не стояло на месте. Империя неожиданно рухнула, и довольно быстро – хотя мы и не будем вдаваться здесь в подробности, почему и как. Вслед за чем всякая научно-изыскательская деятельность погрузилась в ту или иную стадию упадка. Каждый выживал и выкручивался в меру сил и разумения. Помещения исследовательского заведения стремительно сдавались в аренду, в просторном фойе теперь вовсю торговали контрафактным текстилем и прочими товарам ширпотреба, которые, правда, было непонятно, кто и на какие средства должен был приобретать, сотрудники разбегались кто куда, а оставшиеся уплотнялись в еще сохранявшихся на балансе учреждения квадратных метрах. Наиболее ушлые из них реализовывали за кордон некогда стратегические секреты Родины и как-то умудрялись припадать к чахлому, но все-таки денежному источнику так называемых «грантов», с помощью которых их новые заокеанские хозяева планировали прибрать к рукам все то немногое, что еще оставалось ценного.