Sex. Убийство. Миллион - страница 25

— А еды будет много?

— Да! Да! — чуть ли не выкрикнула она, но без всякого интереса в мою сторону, но удивилась, как это какой-то там мальчишка подслушивает, да еще и вопросы задает! По-моему, даже собачонка ее удивленно заморгала. Однако я продолжал:

— А… ну извини, конечно, но у меня есть небольшая просьба… Можно, я после свадьбы заберу оставшуюся еду и отдам ее в один детский дом? — Да, вот так наивно. В то время я с несколькими своими друзьями занимался благотворительностью, а проще — помогал детям-сиротам. Раз в неделю мы ездили в детский дом, играли с детьми, придумывали для них культурную программу, старались раздобыть одежду и что-нибудь вкусненькое.

— Тю, о чем ты говоришь?! Какие дети? Какой дом? Все пойдет в мусор… Кто вообще позволил тебе со мной говорить, папе сейчас расскажу! — последовал целый поток возмущенных слов.

В этот момент собачка возмущенной хозяйки звонко гавкнула и чуть не утонула в бассейне…

Наступил день свадьбы. Я сидел с Давидом на крыше возле нашей студии, наблюдая, как гости в дорогих платьях и смокингах дефилируют друг перед другом как на «красной дорожке» Каннского кинофестиваля. Играла музыка, ветер шелестел в листьях пальм, которые «танцевали» под ненавязчивые аккорды, все происходящее было похоже на сказку… Кроме одного. Столько еды, и вся она скоро попадет в мусор, а не к маленьким обитателям нашего детского дома!

С этим смириться я не мог.

И вот, когда ведущий вечера торжественно объявил Иглесиаса (да простит меня господин Хулио), я вырвался на сцену и стал выговаривать все, что накипело, этим богатым взрослым, которые смотрели на меня с открытыми от шока ртами.

«У вас нет ни капли совести, — кричал я, — пока вы тут жрете свои деликатесы, недалеко отсюда живут 55 очень несчастных детей, которым часто нечего кушать!»

Праздничное настроение я им испортил однозначно! Охрана вывела меня со сцены, ко мне подошел Давид со словами: «Я договорился, что еду нам не просто отдадут, но еще и доставят прямо в детский дом».

Это была наша победа!

Больше, конечно, мы не видели свою любимую радиостанцию, бассейн и гостиницу. Нас выгнали оттуда навсегда. Что говорить, даже мама не могла простить мой поступок, сокрушаясь о том, что, уходя со сцены, я не взял автограф и не сфотографировался с ее любимым певцом Хулио Игле-сиасом?!

— Ты сало-то будешь ще, чи шо? — громко прозвучал вопрос Петровича, вернувший меня в поезд Одесса-Киев.

— Пожалуй, да, — ответил я без энтузиазма и добавил: — А вы в туалет не собираетесь?

Петрович собирался. Это была хорошая новость, можно было припрятать сало, есть его не было никакого желания.

К приезду в Киев концепция радио была уже написана и сала «съели» тоже немало (да простит меня Петрович). До окончания нашей поездки я договорился с Петей о нашей следующей встрече, таким образом, появилась уверенность или скорее надежда, что дело будет доведено до победного конца.

Шел 95-й год. Я жил вместе с Жасмин в частном доме и для того, чтобы ежедневно «дежурить» возле Национального Совета (он располагался на Михайловской площади в здании сегодняшнего Украинского МИДа) мне приходилось менять три вида транспорта — автобус, троллейбус и… собственные ноги.

Поездки в общественном транспорте я очень не любил, особенно зимой, впрочем, и летом ничего хорошего в них не было. Единственное, что служило утешением, так это наблюдение за пассажирами.

Я и сейчас люблю наблюдать за людьми. Сижу вот в кафе «Нувель», пишу эти строки и смотрю на прохожих. Меня привлекает такая игра: вглядываясь в лицо человека, угадывать, чем он занимается в жизни, а потом спрашивать и проверять себя. Один раз я, как говорится, нарвался и услышал в ответ — «Не ваше собачье дело!»

После 3-х мучительных месяцев ожидания я все-таки стал обладателем лицензии на вещание, которую мы так ждали с Давидом. Все было отлично, кроме одного момента: «за лицензию треба плати-ти», а… денег-то нема!

Пришлось пойти на маленький обман с гарантийным письмом, в котором было обещано оплатить счет в течение 10 дней. Мои последние деньги ушли на покупку более 32-х билетов СВ. Как всегда спасал Давид. Он жил в Париже и воспитывал дочку, он очень быстро раздобыл необходимую сумму, и прилетел с ними в Киев со словами: «Ты пока пору-ли тут сам, без меня. Я уверен, что теперь многие двери откроются для нас, и мы станем очень богатыми! Обещаю».