Сезон - страница 17

Дернув за сигнальный провод, дали знак Динозавру, он приподнял краном бадью с людьми повыше, к надежному креплению. Раскачиваясь, мешая друг другу, проходчики стали сбрасывать вниз зависшие венцы и глыбы. Снова спустились к воде, обезопасив себя сверху. Хасан прыгнул к борту камеры, прилепился возле труб. Нога соскользнула, он черпнул сапогом, потом вторым, чертыхался, зябко передернул плечами и ступил в воду, погрузившись по пояс — все равно ноги мокрые. Посмеиваясь и кряхтя, следом полез Лаптев.

Они заново смонтировали став насоса, начали откачивать воду. Игорь завел компрессор, отцепил от крюка кэша бадью, подвесил на него пневмонасос. Как зубами по стеклу, заверещала, заскрежетала, «лягушка», стала убывать вода в камере. Когда откачали ее, вид внизу стал еще страшней: обнажилась щербатая пасть подземелья. Лопатами, совками проходчики наполняди бадью за бадьей, выдавали наверх сломанные бревна.

Глаза боятся — руки делают! Лица Лаптева и Хасана были внешне спокойны, движения небрежны, но в каждом озирался двойник, ловил малейшие признаки опасности. Лаптев, рыча, раскачал и выдернул из породы заваленный стояк. Хасан в это время вытаскивал обломанную доску и ее конец описал дугу возле лампочки. Лишь мгновенная тень скользнула по лицу бригадира — он бросил стояк, метнулся вверх по отвесной стене и повис на скобах крепления. Хасан мгновением позже был выше него. Оглянулся через плечо:

— Ты чего?

— А ты чего?

— Вижу, ты рванул — и я за тобой…

— Мне что-то показалось, — уже не мог вспомнить причину Лаптев.

Посмеялись, спустившись, не под небом работали: не тот пуглив, кто вздрагивает и действует, а тот, кто при опасности обмирает и закрывает глаза. Таким здесь не место, они работают до первой аварии. Перекинулись шутками и снова взялись за работу. Время не ждет.

Небольшая ниша на месте будущей рассечки. Хасан с оборочным ломом скалил гребенку фикс, подступал к глыбе — обмотать бы ее тросом да выдать на-гора. Лаптев увидел, как над головой товарища отслоился кусок породы размером с кирпич, закричал, но было поздно. «Кирпич» всего-то с метра высоты упал на каску проходчика. Хасан выронил лом, на подгибающихся ногах вывалился в камеру. Прохрипел:

— Рас-с-кумарил!

Сидели, курили. Мишка Лаптев посмеивался, глядя на приходящего в себя проходчика:

— Как-то теще говорю: нам дали новые каски — держат удар в четыреста килограммов. Она мне: ну, теперь вам и бояться нечего! Каска-то, говорю, выдерживает, а шейные позвонки — нет!

— Еще несколько смен провозились с завалом: закрепили, забутовали, кажется, намертво и стало уютней внизу, вроде бы безопасней. Повеселели лица работяг. Впервые спокойно и самоуверенно заулыбался бригадир.

— Пока дела идут неплохо: за пять смен ликвидировали аварию. Может быть, успеем метры настрелять?! Эх, уложиться бы в подряд — такие деньги пропадают.

Уверенней стал ругать предыдущую смену Паша:

— Они у меня попляшут — напишу рапорт, останутся без премиальных.

— Ты это брось, — завозмущались проходчики. — Хочешь деньги конторским подарить? Для чего тогда КТУ? Мы работали, мы и деньги забираем.

Палец у Деда опух, стал тугим и толстым, как вареная сарделька.

Старый, то есть сорокадевятилетний проходчик говорил, что прищемил его бадьей. День поохал, потом на попутной машине укатил в райцентр. В больнице ему сделали операцию. Дед вернулся слегка хмельной и лежал в вагончике, задрав забинтованный палец, как свечу, отмахивался здоровой рукой от сатанеющих мух.

— Вот хмырь, вот гнида, — возмущался бригадир, — будто у него один палец на руках: мог бы на кэша посидеть — все помощь. Тут вопрос ребром: вытянем — не вытянем подряд, а этот…

И Касым загрустил: из-за производственной травмы с него, как с мастера, часть премии снимут, если она, конечно, будет. Паша выслушал Деда, ни словом не упрекнул, решительно шагнул к компрессору.

— Выручай своих, — сказал Игорю. — Хотел же перейти в проходчики.

— А допуск, корочки? — спросил компрессорщик.

— Придется взять тебя на свою ответственность: если придавит — мне тюрьма. Так что постарайся без этого.

Игорь и так был незаметен среди проходчиков а тут вышел в ночь с Шульцем и будто исчез. Дня через три Паша хватился: давно не видел Интеллигента, заехал на шурфы во время завтрака. Игорь с серым лицом равнодушно жевал котлету, на вопросы отвечал неохотно, разговор не поддерживал. На несколько минут Паша вышел из бытовки к шурфу Фокина, вернулся, собираясь поговорить, но Игорь уже лежал на койке в жилом вагончике, укрывшись с головой белой простыней.