Шекспир отдыхает - страница 10
вместе на курсы и миссия в камеруне
папаша ввиду отсутствия сперва грустный
потом разжился плеснул тайком чтобы зависть
не грызла а про меня все знали что русский
знакомили с пастором тепло улыбались
пастор пылко поведал как вся твердь и суша
внемлет их молитве на пяти континентах
а мы подарили занавеску для душа
с ангелами на музыкальных инструментах
по дороге домой купила торт готовый
радовалась до слез мужа с руки кормила
пока я думал об этом боге который
так и носит нас по всем камерунам мира
«лиха беда в ком труд не по нутру…»
лиха беда в ком труд не по нутру
жить в жмурки в сумерки на пораженье
права простить простуду поутру
вменить в вину светил расположенье
сияла ночь луной был полон сад
постель был весь раскрыт и сразу потно
но полтора столетия назад
смешно жалеть а радоваться поздно
был полон сад улиток и червей
и прочих мелких жителей подобных
стояла ночь чем обморок черней
где жизнь периметр факелов подводных
кто узник муз отсюда до семи
рыдать обняв кому писать стихи
когда рассвет оркестром по селу
в цилиндре вслед внимательно иду я
ценитель птиц и скромный друг всему
их образцы словесно именуя
ночных червей напрасно не топчу
которым орган не дарован певчий
или другой показывать врачу
допустим нос и пламенная печень
так поступал и афанасий фет
но в нас ему грядущей жатвы нет
«делу день лишь бы жить не работа…»
делу день лишь бы жить не работа
чуть походим и быстро лежим
в узком месте уйдя от аборта
непременно в щадящий режим
полюби этот вакуум бедный
в беспросветных парсеках село
праздный разум что каторжник беглый
пусто в черепе в небе светло
так привычно сплетаются стансы
на устах и в ромашках лужок
в чистом поле прощальные зайцы
только квантовый щелкнет прыжок
блик беды но пока по колено
дефицит обитаемых мест
кто и глянет в глаза откровенно
то не чаще по разу в заезд
так и не с кем померяться славой
слишком плотно в союзе с людьми
грызуны нашей совести слабой
трансцендентные зайцы судьбы
«в пустыне я скитался как бревно…»
в пустыне я скитался как бревно
месил песок без жребия и шанса
разверзнув вещий зев но все равно
на мой язык никто не покушался
я жил бомжом а был в душе боян
вполне владея техникой и темой
мне голос свыше был вставай болван
и что-нибудь давай скорее делай
взошел мираж непроходимых трав
виденье туч под звездами густыми
и понял я что говорящий прав
захлопнул рот и вышел из пустыни
вторая осень прожита в миру
бегом по склонам липы и оливы
здесь в окнах люди режутся в буру
и ласточки к востоку торопливы
остановись мгновенье помолчи
визг времени усугубляет смертность
пока болезнь придумают врачи
придется петь чтобы еще не смерклось
восстань и внемли лесу и судьбе
свет взаперти но возгорится снова
пусть не пророк но мир храни в себе
он устоит пока не молкнет слово
«опрокинуто небо дырой на торец…»
опрокинуто небо дырой на торец
браво оперный бриг осеняющий сидней
опечатка что в тучах всей твари творец
и любил бы любую но аспергер сильный
содран саван осенний носи не носи
маловер на юру без порток как береза
только топот по сцене а верхнее си
индевеет во рту и на бис не берется
горе вздоху что воздух убийственно густ
три медведя в пижамах и лоси сохаты
много выпито вредно которого вкус
только шерсть полномочна привычной собаки
мимолетные мухи редеют и мрут
календарь упирается в вечную среду
так и быть не сочти себе зиму за труд
или зину допустим по первому снегу
миру мир если малым природа горда
и восторг в телевизор прелестным артисткам
вот бы только не аспергер полный тогда
все живое любил бы ласкал бы и тискал
сердцем северным с детства прельстился пургой
в ветре вертится время ажурно и влажно
и собаку родную не надо другой
то есть кошку вестимо но это неважно
«скоро фуру подгонят и примутся класть…»
скоро фуру подгонят и примутся класть
или ушлым студентам на мелкие части
не скажу чтобы жил как имеющий власть
но как пить над собой не желающий власти
лучше в звездные отруби в тлен и труху
чем вертеп где фильтрует базар с пацанами
кто молитвы в мешок сослагает вверху
и кладет к рождеству племена под цунами
будет вечер и свет в подметенных домах
будет память чиста без мощей и часовен
если злу уступал озираясь впотьмах