Шепот - страница 35

– Всякий раз, когда ты уходишь из дому, Энни, я хочу знать, куда ты идешь, с кем ты общаешься.

Девочка уставилась на него.

– Другие отцы не похожи на тебя. Ты думаешь, что здесь армия, а ты генерал.

Для одиннадцатилетней девочки это было странное замечание.

– Я не нуждаюсь в твоих дерзких замечаниях, Энни.

Роберт никогда не повышал голоса, когда приходил в ярость. Однако своей управляемой яростью он добивался больше, чем кто-нибудь другой криком; воспоминания вернули Линн в офис в Сент-Луисе, где все боялись ужасных выговоров Фергюсона, его пресловутых «головомоек»; ей самой никогда не доставалось, но многие другие не забудут их никогда.

– Для тебя будет лучше, если ты возьмешь себя в руки, Энни. Ты уже не ребенок, но еще слишком молода. Твои успехи в школе недостаточно хороши, и ты очень толстая. Я говорил тебе сотню раз, ты должна стыдиться своей внешности.

На холодных руках Линн выступила гусиная кожа, и она стояла, сжимая их. Находиться здесь было невыносимо в том ослабленном состоянии, в котором она была сегодня, но она все еще не двигалась с места, как будто ее молчаливое присутствие служило некоторой защитой ее детям. Никогда, никогда Роберт не поднимал руки на девочек, и не поднимет никогда.

Он говорил что-то о Харрисе, называя его «типом». Этот приятный мальчик. Она не могла расслышать бормотание Эмили в свое оправдание, но она ясно слышала ответ Роберта.

– А я не хочу видеть его каждый раз, когда вхожу в мой дом. Меня тошнит, когда я вижу его.

Энни, лицо которой стало от оскорбления красным, побежала с воплем к двери и растворила ее так сильно, что та с грохотом ударилась о стену.

– Я ненавижу всех! Я ненавижу тебя, папа! – закричала она. – Я хочу, чтобы ты умер.

С высоко поднятой головой и со слезами на щеках глядя перед собой, Эмили вышла.

На лице Роберта Линн увидела отражение своего собственного ужаса. Но он опустил глаза первым.

– Это было им необходимо, – сказал он. – Они не страдают.

– Ты думаешь, нет?

– Это у них пройдет. Позови их в столовую обедать.

– Нет, Роберт. Я принесу им обед наверх и оставлю их в покое. А твой обед уже готов.

– Ешь сама, если можешь. У меня нет аппетита. Она поднялась с тарелками для Эмили и Энни, но они обе отказались. Чувствуя тошноту, она вернулась на кухню и тоже не смогла притронуться к еде. Даже звон тарелок был достаточно громким и заставлял ее вздрагивать. Когда стемнело, она вышла на улицу и села на ступеньки с Джульеттой, единственным непотревоженным созданием в этом доме. Она сидела здесь долго, рядом с собакой, как будто хотела получить успокоение от ее доброты. Я пропала, сказала она себе. Она представила себе пассажира, упавшего за борт, одного на плоту в пустом море.

И так закончилась суббота.

В воскресенье дом был еще в трауре. Девочки готовили домашнее задание в своих комнатах, когда она постучала. Возможно, они просто сидели в темноте, ничего не делая. В кабинете Роберт склонился над бумагами за столом, открытый портфель лежал на полу позади него. Никто ничего не говорил. Разрыв был окончательным. А Линн ощущала отчаянную потребность выговориться. Она думала о людях, которые любят и любили ее: о своих родителях, теперь уже умерших, которые посвятили свою жизнь ей, точно так, как она это делает в отношении Эмили и Энни; о Хелен, которая – и здесь она должна бы улыбнуться немного горестно – немного побрюзжала бы и вместе с этим утешила бы ее; и затем о Джози. Однако никому из них она об этом не расскажет. Ее отец пришел бы в негодование, будь он жив, а Хелен сказала бы: «Помни, мне он никогда не нравился, Линн». А Джози анализировала бы.

Нет. Никому из них. И она подумала, как всегда: супружеская жизнь – заколдованных круг, в который не может войти ни один посторонний, иначе этот круг никогда не замкнется вновь. Ничто не должно выйти за его пределы. Она без всякой цели бродила по дому, затем вышла в сад, потом снова вернулась. В гостиной она изучала фото Роберта, но сегодня суровое лицо не говорило ей ни о чем, кроме того, что оно красивое и умное. В саду около забора стояли две новые садовые скамейки, которые он заказал по каталогу. Он всегда находил способы украсить дом, сделать жизнь в нем более комфортной. Он повесил скворечники с тростниковыми крышами, и один из них уже был занят семьей вьюрков. Он купил книгу о птицах Северной Америки и изучал ее с Энни, или, во всяком случае, пытался это сделать, поскольку время, в течение которого можно было занять ее внимание, было коротким. Однако он пытался. Тогда почему же, почему он… как же, как мог он…