Шерлок Холмс на сцене - страница 72

УИЛСОН: Да, сэр, я спрятался в заведении мистера Армитэйджа.

(АРМИТЭЙДЖ садится).

КОРОНЕР: И вы подали жалобу в полицию?

УИЛСОН: Я отозвал жалобу, сэр, из уважения к невесте.

КОРОНЕР: Помолвка не была расторгнута?

УИЛСОН: Никакие угрозы не заставили бы меня отступить.

КОРОНЕР: Понятно. Но возражения отчима и страх за вас, должно быть, причиняли мисс Стонор душевные страдания?

УИЛСОН: Да, это так.

КОРОНЕР: Кроме этого, вы не можете сказать ничего, что пролило бы свет на это печальное событие?

УИЛСОН: Нет. В последний раз я видел ее за неделю до смерти.

КОРОНЕР: Она никогда не говорила вам о каких-либо предчувствиях?

УИЛСОН: Она все время нервничала и была грустна.

КОРОНЕР: Но ничего определенного?

УИЛСОН: Нет.

КОРОНЕР: Вопросы, господа? (Пауза). Очень хорошо. Вызовите доктора Уотсона! Вы можете идти.

(СКОТТ УИЛСОН выходит через вестибюль).

ЧИНОВНИК (у двери столовой): Доктор Уотсон!

(Входит ДОКТОР УОТСОН.)

КОРОНЕР: Будьте добры принять присягу. Господа, в самом начале данного разбирательства, перед непосредственным осмотром тела, вы ознакомились с отчетом профессора Ван Донопа, патолога, который сегодня не смог присутствовать здесь. Свидетельство доктора Уотсона дополняет этот отчет. Вы в настоящее время не практикуете, не так ли, доктор Уотсон?

УОТСОН: Нет, сэр.

КОРОНЕР: Отставной военный врач, как я понимаю?

УОТСОН: Да.

КОРОНЕР: Подумать только! Вы вышли в отставку молодым.

УОТСОН: Я был ранен во время афганской кампании.

КОРОНЕР: Понятно, понятно. Вы были знакомы с доктором Райлоттом до этой трагедии?

УОТСОН: Нет, сэр. Я познакомился с миссис Стонор уже после того, как она овдовела, знал и двух ее дочерей. Это было в Индии. Я слышал о ее новом браке и о ее смерти. Узнав, что дети с отчимом вернулись в Англию, я написал им и напомнил, что у них есть, по меньшей мере, один друг.

КОРОНЕР: Что было дальше?

УОТСОН: Я ничего о них не слышал, пока не получил телеграмму от мисс Энид Стонор. Я немедленно отправился в Сток-Моран.

КОРОНЕР: Вы были первым врачом, осмотревшим тело?

УОТСОН: Доктор Райлотт также является врачом.

КОРОНЕР: Да, верно. Но вы оказались первым незаинтересованным представителем медицинской профессии?

УОТСОН: О да, сэр.

КОРОНЕР: Не вдаваясь в малоприятные детали, в целом, как я понимаю, вы согласны с анализом и отчетом профессора Ван Донопа?

УОТСОН: Да, сэр.

КОРОНЕР: Вы не нашли никаких телесных повреждений?

УОТСОН: Нет.

КОРОНЕР: Ничего, что объяснило бы смерть?

УОТСОН: Нет.

КОРОНЕР: Никаких следов насилия?

УОТСОН: Нет.

КОРОНЕР: Или яда?

УОТСОН: Нет.

КОРОНЕР: И все же, должна ведь быть причина?

УОТСОН: Смерть может быть вызвана многими субстанциями, не оставляющими никаких следов.

КОРОНЕР: Например?

УОТСОН: Скажем, трудноуловимым ядом. Существует немало ядов, следы которых мы обнаружить не в состоянии.

КОРОНЕР: Без сомнения. Но вы, конечно же, помните, доктор Уотсон, что эта молодая особа умерла спустя приблизительно пять или шесть часов после ужина. Согласно свидетельствам, которыми мы располагаем, отравлена она могла быть только за ужином — если, разумеется, не приняла яд по собственной воле. В этом случае мы нашли бы в ее комнате пузырек или конвертик от порошка; но их не было. Довольно странно говорить о яде, который поразил ее столь внезапно, спустя много часов после того, как попал в тело. Вы осознаете это?

УОТСОН: Да, сэр.

КОРОНЕР: Вы могли бы назвать подобный яд?

УОТСОН: Нет.

КОРОНЕР: Что же остается?

УОТСОН: Могут быть другие причины. Человек может умереть от нервного потрясения или от того, что сердце его разбито.

КОРОНЕР: Имеете ли вы основания полагать, что покойная испытала нервное потрясение?

УОТСОН: Лишь рассказ ее сестры.

КОРОНЕР: Вы так и не пришли к заключению относительно характера этого потрясения?

УОТСОН: Нет, сэр.

КОРОНЕР: Вы также упомянули о разбитом сердце. Была ли у вас какая-либо причина для того, чтобы использовать это выражение?

УОТСОН: Только общее впечатление. Мне кажется, она была несчастна.

КОРОНЕР: Боюсь, мы не можем рассматривать общие впечатления.

(ПРИСЯЖНЫЕ шепчутся, соглашаясь с ним).

Итак, вы не можете назвать определенную причину?

УОТСОН: Нет ничего, что я мог бы облечь в слова.