Шицзин - страница 33
И змеи, и сокол на стягах горят...
Великий гадатель ответствует нам: .
«И толпы людские, и рыбы подряд —
Воистину, то плодородия год.
Коль змеи и сокол на стягах горят —
Умножится в царстве повсюду народ!»
ОДА БЛАГОРОДНОГО ЦЗЯФУ, ОБЛИЧАЮЩАЯ ЦАРЯ И ЦАРСКОГО СОВЕТНИКА ИНЯ (II, IV, 7)
I
Как высоки вы, южные горы,
Скалы теснятся высоко в синь...
К вам весь народ устремляет взоры,
Царский наставник, великий Инь!
Горе сердца сжигает, как пламя,
Вымолвить слово мешает страх,
О, неужель вы не видите сами:
Царство готово низвергнуться в прах.
II
Южные горы высокие в далях,
Скатов, покрытых деревьями, синь..
О, почему вы неправедным стали,
Царский наставник, великий Инь?
Небо нам мор посылает снова,
Ширится смута, и сколько бед!
И не услышишь отрадного слова,
В вас же нисколько раскаянья нет!
III
Юнь, господин наш и вождь государства,
Чжоу престола ты твердь и оплот,
Держишь в руке равновесие царства,
Крепишь воедино страну и народ!
О, прекрати заблужденья народа,
Сыну небес[262] будь опора и щит!
Нас же в немилости долгой невзгодой
Небо великое не истощит!
IV
Личного вы не даете примера,
К службе закрыт благородному путь,
К вам у народа разрушена вера,
Но государя нельзя обмануть!
Будьте воздержанны, дух свой смирите,
Низким, как щит, не вверяйте закон!
К службам доходным пути преградите
Этой ничтожной родне ваших жен!
V
Вышнее небо неправо и снова
Всем нам грозит разореньем от смут.
Вышнего неба немилость сурова,
И прегрешения наши растут.
Если усердья исполнен правитель,
Снидет покой на людские сердца;
Если вы помыслы сердца смирите,
Сгинут и злоба, и гнев до конца.
VI
Неба великого гнев над страною[263]!
Смута, предела не зная, растет,
И умножается с каждой луною,
Благостей мира лишая народ.
Сердце как будто пьяно от печали...
Кто у нас держит кормило страны?
Править страной вы давно перестали,—
Скорбь и страданья народа страшны!
VII
У четырех скакунов в колеснице,
Шеи крутые могучи, но, мнится,
Вижу я царства четыре предела —
Всюду лишь бедность и некуда скрыться!
VIII
Злобой исполнясь, .вы вступите в свару -
Вижу я: копья готовы к удару[264],
Что? Уже радость и мир между вами,
Точно вы пили заздравную чару?!
IX
Небо великое в гневе сурово[265]!
Царь наш покоя не ведает снова —
Сердце смирить он не хочет и только
Гневом встречает правдивое слово.
X
Песню слагая, подумал я: надо
Грех ваш теперь обличить без пощады,
Чтоб изменили вы помыслы сердца,
В мире взлелеяли царств мириады!
ПАЛ ЛЕТОМ БЕЛЫЙ ИНЕЙ (II. IV. 8)[266]
I
Пал летом белый иней вдруг,
И сердце ранил мне испуг;
В народе лживая молва
Растет и ширится вокруг.
Лишь вспомню, как я одинок,—
Сильнее боль сердечных мук,
От скорби тяжкой и тревог
Всё тело охватил недуг.
II
Мне дали жизнь отец и мать,
Чтоб я изведал скорби гнет!
Зачем не прежде я рожден,
Ни после этих злых невзгод?
Хвалу ли рот их изрыгнет,
Хулу ль рот их изрыгнет —
В них правды нет, и скорбь растет,
Обиды множа, в этот год.
III
Свою недолю вспомню я,
И в скорбном сердце боль и стон:
О весь народ наш! Без вины
В рабов он будет превращен[267].
Мы, горькие, отыщем в ком
И наше счастье, и закон?
Я вижу: ворон вниз летит;
На чью же кровлю сядет он?
IV
Так лес лишь хворост и дрова
Являет взору моему[268]...
Народ в беде, он к небу взор
Поднял — оно сокрылось в тьму.
Когда решит оно смирить —
Кто воспротивится ему[269]?!
Великий неба государь
Питает ненависть к кому?
V
Нам скажут, что гора низка,
Но все мы видим высь хребтов[270],
В народе лживая молва,
Но опровергнуть кто готов?
Значенье снов спешат спросить
У старцев... Их ответ таков:
«Я мудр, но кто же отличит
От самок воронов-самцов?».
VI
Высоко небо, но под ним
Не смею не склонить главы...
Крепка земля, но я хожу
Лишь с осторожностью, увы[271]...
Но есть и правда, и закон
В реченьях сих людской молвы[272]!
О люди нынешних времен,
Зачем на змей похожи вы?!
VII
Смотри, как буйно вдруг пророс
Ростками тот высокий склон!
Колеблет небо жизнь мою,
Но небом я не сокрушен!
Искали правила во мне,
Как-будто не был я найден[273];
Меня схватили, как врага,
Но силой я не побежден.
VIII
О, сердца боль! Как будто кто
Тенетами связал его!
Правленье нынешних времен —
Зачем, скажите, таково?
Пылает пламя высоко,
Кто может угасить его?