Шипы и розы [СИ] - страница 13

— Нет, — отрезала Дэзи, — я не устала.

И она продолжала чистить, мыть, подметать. К ночи девушка валилась на кровать, чувствуя, как у нее ломит кости и ноет все тело. Засыпала, как убитая. А наутро все начиналось сначала.

При всем том Дэзи не забывала менять одежду и умываться. Она думала, что даже такая скромная гигиена поможет ей уберечься от болезни. Ей нельзя болеть. Кто же тогда будет помогать тете Кэрол?

Может быть, это было так, а может быть, и нет. Но, во всяком случае, Дэзи не заболела даже спустя три недели после того, как они приехали в Дувр.

Кэролайн не заболела тоже, хотя не столь рьяно стремилась к чистоте, как племянница. На ней было все то же засаленное старое платье и рваная шаль, на голове грязный серый чепец. И она ухаживала за больными, оставаясь с ними намного дольше, чем Дэзи.

Забежавший к ним на минутку доктор Дэвидсон отметил усилия обеих женщин как блестящие и сказал, что многие профессиональные сиделки могли бы им позавидовать. На что прямая Кэролайн заявила, что это не такая уж замечательная перспектива.

Осмотрев больных, доктор покачал головой и сказал, что опасается, как бы все усилия не пошли прахом. При бубонной чуме, говорил он, образуется увеличение лимфатических узлов. Эти увеличения называются бубонами, которые появляются в паховой, подмышечной областях и иногда на шее. Но это в случаях более благоприятных исходов, когда есть надежда на выздоровление. Возможно, еще слишком рано. Особенно, это касалось Лиз, которая заболела позднее всех, но доставляла больше хлопот, чем первые двое вместе взятые. Она чаще пребывала в сознании и тогда постоянно брюзжала, стонала и заставляла развивать вокруг себя кипучую деятельность. Лиз была самой раздражительной больной, и доктор Дэвидсон считал, что, возможно, для нее еще не все потеряно.

Дэзи почти ничего не поняла из объяснений доктора, кроме одного: надежды на выздоровление родителей почти нет.

Эта мысль заставила девушку замкнуться в себе еще больше. Она сильнее погрузилась в работу, не оставляя шанса на размышления об этом. Ела Дэзи машинально, не обращая внимания, что именно кладет себе в рот.

Кэролайн видела состояние племянницы, и оно тревожило ее сильнее, чем самочувствие больных, потому что женщина давно смирилась с мыслью, что они умрут. Но видя, как Дэзи впадает в лихорадочное стремление работать, не покладая рук для того, чтобы не думать о происходящем, Кэролайн переживала. Женщину беспокоило то, что племянница была слишком молода для такой тяжелой ноши. У нее еще вся жизнь впереди и ни к чему омрачать самые светлые и лучшие годы.

И без того хрупкая, девушка становилась прозрачной. Ее щеки ввалились, под глазами обозначились темные круги. Лицо у Дэзи всегда было напряженно-сосредоточенным. Ее рыжие волосы, некогда вьющиеся и рассыпанные по плечам, освещая блеском очаровательное личико, стали сухими и блеклыми, хотя девушка постоянно их расчесывала и мыла.

Но для разговора с племянницей у Кэролайн не было времени. Все ее внимание было поглощено больными. К тому же, Дэзи редко появлялась в комнатах, все время пропадая на кухне.

Как-то вечером девушка, составив на поднос ужин для тети больных, поднялась наверх. Постучалась в дверь спальни отца, где в данное время находилась Кэролайн, но ей никто не ответил.

Дэзи поставила поднос на стол и повернула ручку двери, входя в комнату.

Первое, что она увидела, была тетя, которая сидела на полу, неловко поджав под себя ноги и прислонившись к кровати. Дэзи побледнела как полотно и кинулась к ней:

— Что с вами, тетя Кэрол? Вы… вы… вы ведь не заболели, правда?

Лицо у Кэролайн было серым, губы посинели. Она с видимым усилием сказала:

— Эта зараза меня не берет, деточка. Все гораздо проще. Сердце.

— Давайте я вам помогу, — Дэзи привычным жестом перекинула руку женщины на свои плечи и помогла ей встать, — пойдемте. Вам нужно лечь.

— Ты — хорошая девочка, Дэзи, — пробормотала Кэролайн, — только нельзя так загружать себя работой. Видишь, что из этого вышло.

Девушка уложила тетю в постель и спросила:

— Вы что-нибудь хотите? Позвать доктора Дэвидсона?